Эпоха Опустошителя. Том IV

«Весьма расточительно, — с долей обиды пробормотала Руна, а затем её голос изменился на необычайно довольный. — Но так может и лучше… Только прислушайся!»

Назад я шагал погруженный в собственные мысли и пытаясь основательно усмирить эмоции после вторичного неистовства. Лишь после слов спаты решил внемлить совету и прислушался к окружению, но все звуки, гам и вопли публики разом стихли. Гробовая тишина и перешептывания моментально воцарились над четвертым ристалищем.

Впрочем, стихли они для того, чтобы через пяток секунд разразиться осуждающим освистыванием и проклятиями. Нарастающие оскорбления было слыхать даже через звукоподавляющие барьеры.

— Аххеский бродяга…

— Приблудившаяся тварь…

— Катись обратно…

— Убирайся прочь…

Тем не менее, из-за возникших возгласов улыбка произвольно заиграла на губах и вторя толпе, я благодарно поклонился и послал всем воздушный поцелуй, отчего народная ярость стала только больше.

«Паршивые смертные! — вспылила яростно Руна. — Когда-нибудь они пожалеют!»

Всё в порядке, малышка, — довольно осклабился я. — Публика изменчива точно так же, как и продажная шлюха. Нет более предательской любви, чем такая. Когда придёт время, ты сама в этом убедишься.

Напоследок успел бросить немигающий взор на заметно омрачившуюся Христу, которая провожала меня пристальным взглядом, а затем щёлкнув пальцами, протазан-искра полностью растворился в пространстве, отчего с глухим ударом туша поверженного йотуна свалилась на каменный настил ристалища. Такой жест вновь поднял бурю негодования среди северян, но в образовавшемся фарсе я не стал более участвовать.

Сумрачный сдвиг…

— А-ха-ха! Так им и надо! Туда всех этих ублюдков. Молодчина, Ранкар!

Не успел я полностью вернуться в реальный мир, как до ушей донесся радостный смех тифлинга, а затем Натан в самой бесцеремонной манере приложил меня по плечу рукой.

— Вы не перестаёте удивлять, юный лорд. Как только сегодняшние бои закончатся я доложу обо всём госпоже Имании. Она будет рада получить такие известия.

— Дело твоё, — приземляясь в кресло, отмахнулся вяло я, параллельно с этим прикрывая глаза и тем самым обращаясь за маломальской помощью к медитативной технике. — Но ничего сверхъестественного я пока не совершил.

— Всё верно, юный лорд, — загадочно хмыкнул Натан, то и дело поглядывая на три других ристалища. — Пока что…

Самым сдержанным из всех оказался бывший серафим. Стоя у оградительного барьера плечом к плечу с нашим проводником, падший несколько долгих мгновений прислушивался к проклятиям и разглядывал тело ледяного великана, но обернувшись в моём направлении, одобрительно кивнул и понимающе усмехнулся.

— Я знал, что ты справишься.

— Вы полны сюрпризов, чтимый Ранкар, — глубокомысленно молвил Алейф. — Поздравляю с первой значимой победой.

— Нет в это ничего значимого, — апатично отметил я, продолжая бороться с эмоциями. — Говорю же, что ничего сверхъестественного не случилось.

— Любопытный вы человек, ваше благородие, — задумчиво добавил проводник, не сводя глаз с четвёртой арены. — Вы же не в курсе кем являлся Хард, не правда ли?

В ответ пришлось отрицательно покачать головой, а к нашей беседе стали прислушиваться и остальные парни. Причем самым заинтересованным казался Натан.

— Так я и думал, — с толикой потаённой печали усмехнулся старик. — Хард выдающийся эссенциал. Точнее… теперь уже был выдающимся эссенциалом. Среди сверстников своего возраста он выделялся, а их доминирующий клан в какой-то степени по силе сравним с домом Мараал или же домом Креамх. Плюс ко всему он являлся главным наследником. Между прочим, его отец присутствует тут и вероятнее всего воочию засвидетельствовал смерть собственного сына.

Что ж, понятно. Вон оно как, получается. Зерно истины в его словах есть.

— Понимаю к чему вы клоните, Алейф, но жизнь вообще сложная штука. Она полна страданий, боли, горечи и разочарований. Не знаю, как сейчас себя чувствует отец погибшего бедняги, потому как ни своего отца, ни своей матери я никогда не знал. Однако, когда я выходил на бой, то был готов поставить на кон жизнь. Как сказал тот голубокровный в небе — побеждает сильнейший. Думаю, моей смерти радовались бы все. Включая Харда и его папашу. Советую прислушаться к арене, и вы сами всё поймете.

В назидание к сказанному пришлось замолчать, чтобы вопли и освистывания публики смогли просочиться сквозь звукоподавляющий барьер.