Эпоха мёртвых. Прорыв

Удалось присмотреть подходящее для выезда местечко на противоположной стороне метрах в двухстах ниже по течению. Надо будет не промахнуться и выехать именно там. А БРДМ-2 на плаву совсем на лодку не похож, впрочем, как и бронетранспортер. Плавает он, как это самое в проруби. Не тонет, но и не управляется особо. К тому же что на корме броневика двухсотлитровая бочка, что две таких на бэтээре. Как они повлияют на плавучесть и управляемость?

В общем, на всякий случай приготовили бухту репшнура, мы с Васькой разделись до трусов и уселись на броню, приготовившись спасать транспорт. И не зря собрались. Хоть дополнительный груз на броне на центровку заметно не повлиял, мощности штатного водомета не хватило на быстрине, течение чуть не пронесло нас мимо выезда. Пришлось соскочить с брони, вплавь добраться до берега и зацепить репшнур за не слишком надежный куст. Затем уже, добравшись до «бардака», вытянули из него трос, забили анкер в почву на берегу, подтянулись лебедкой, повыли мотором на пониженной передаче и в конце концов выбрались на крутой песчаный берег.

БТР тянули уже «бардаком», прицепив трос заранее, так что ничего экстренного не произошло. На откос он вообще играючи выскочил на своих восьми колесах.

Продрогли мы изрядно, дело шло к вечеру, поэтому забрались на пару километров в лес, и я объявил привал. На сегодня норму подвигов выполнили, а до Горького-16 оставалось всего сорок пять километров. Завтра к середине дня будем на месте, если опять чего-нибудь по дороге не случится.

Развели неплохой костер, не слишком его и скрывая, расселись вокруг, подвесив на треножнике котелок с водой. Еще даже сумерки не начинались, пригревало солнце.

– Ладно, но чуть-чуть сегодня можно, – сказал я, достав большую флягу с водкой. – И за победу, и за знакомство. Ну и чтобы потом все удачно прошло.

Разлил в стаканчики пластиковые, раздал по рукам. Сергеич не притронулся, по обыкновению, остальные выпили.

– Старшой, ты скажи, куда мы вообще? – вдруг спросил Санек.

– А ты не в курсе? – удивился я и глянул на Николая.

Тот немного смутился, сказал:

– Да как-то времени рассказать не было.

– Да ты не боись, Старшой, мне все равно, – откровенно сказал новый механ. – Мне бы этих козлов побольше грохнуть, а там трава не расти. Но знать интересуюсь все же, не бараном же бежать.

– В «Шешнашку» идем, – ответил ему Большой. – Пока так идем, а там, скорее всего, прорываться придется.

– А, ну хорошо, – кивнул тот. – А потом?

– Потом под Москву, мы там живем вроде как, – ответил уже я.

– Это как-то того, не очень… – чуть напрягся парень. – У меня к местным босякам счет, им по нему платить и платить.

– Так мы и не держим, – пожал я плечами. – Можешь потом в Нижнем остаться, все ближе будешь.

– Ладно, там видно будет, – буркнул тот.

– Верно, посмотришь, – согласился я. – А вообще те, к кому у тебя счет, померли уже.

– У меня к ним всем счет, навсегда. Ладно, я на фишке посижу.

Сказал так и исчез в темноте. А мы ужинали, пили чай, много говорили. Впечатлений у нас за последние два дня на всю жизнь набралось. Потом разговор все же сбился на насущные материи. У Сергеича появился план.

– Думаю, что знаю, куда вас вести, – сказал он. – Если все выйдет, как предполагаю, то можем оказаться почти что там, куда нам и надо.

– И куда поведешь? – спросил я.

– Пока не скажу, сглазить боюсь. Доедем до места – расскажу дальше.

– До какого места?

– А место я на карте отмечу.

Анатолий Еременко

25 мая, среда, вечер

В чем ошибка Анатолия, подсказал ему Циммерман. Когда поступило сообщение о том, что группа эсбэшников из десяти человек, а также «уроды» численностью в двадцать два рыла, попали под обстрел во время карательной экспедиции в деревне Вяльцы, в которой они участвовали в «тренировочных» целях, и понесли тяжкие потери, Еременко сначала устроил скандал силовику. Он заявил, что подчиненные Циммермана пропустили по одной из трех возможных дорог колонну противника и те учинили нападение на его людей.

Потери были серьезные. Об одиннадцати «уродах» Анатолий пекся не слишком сильно, хоть и сожалел как об утрате полезного имущества, но еще погибло семеро из десяти эсбэшников, командовавших ими. А все они, как и сам Еременко, были людьми Пасечника, и за такую их потерю бывший генерал своего неудачливого подчиненного по голове бы не погладил.

На истерику безопасника Циммерман обратил не больше внимания, чем на испускание газов в приличном обществе. Неприятно, конечно, но не смертельно. Сказал лишь, что никого его посты незамеченными пропустить не могли и не пропускали. А причиной того, что противник оказался за линией постов, он назвал глупость и незнание основ тактики самим бывшим майором ФСИН Еременко, который только и умеет, что зэкам в зоне дела шить.