Эпоха Мертворожденных

– Если, знаючи, с умом, покопаться, в стандартном запале, то он сработает через десять секунд: тридцать метров, а это уровень десятого этажа, учитывая что лифт, после последнего ремонта, ползает со скоростью три метра в секунду, ровно. Рубишь, Кирилл? Чувак зашел в лифт, подумал, поставил пакет на пол, сел, вытащил чеку – на шестом этаже! зажмурился и, сложившись пополам, прижал гранату к пузу. На десятом Ф-1 порвала его на куски. Лифт не останавливался – электроника подтвердит: вошел на первом – подорвался на десятом… Нет. На одиннадцатом! Остановок и попутчиков – не было.

– Понятно, Степаныч… Не пережила, краса и гордость независимой либерастической журналистики, нанесенную подонками москалями – тяжелую душевную травму.

– Нечего ржать – послушай, что ящик говорит… – он указал подбородком на монотонно бубнящий над стойкой телевизор. Там, и вправду, все время мелькали портреты и хроника с Пшевлоцьким. Несколько раз, рядом с его фамилией, прозвучало уже выученное мною "samobcjstwo"[168]. Это вы пока предполагаете, обвинений в убийстве пока больше. Посмотрим, что вы после многочисленных экспертиз запоете… Кранты: всей свободной и прогрессивной прессе на две недели – мозговая косточка.

– Степан. Долго готовились?

– Да нет. Неделю на всё про всё. Он-то публичный пацан, на виду все время… и без охраны! – неожиданно улыбнувшись добавил он.

Странно… Я не чувствовал никакой радости, столь предвкушаемого мстительного удовлетворения. На моих глазах быстро и грамотно, не забрызгав манжет, замочили паскуду, ради которой я откровенно шантажировал Президента Республики, и крови которой жаждал год, и… ничего! Даже какие-то кошки соболезнования на душе шкребут. Такой вежливый, чистенький, правильный дядечка. Радостно летел куда-то и, тут, на тебе – гранату в брюхо. Может к жене, детям – торопился…

– Это его дом?

– Да нет. Он, на постоянке во Львове обитает. Здесь, по отелям, обычно. На Фалата он снимает квартиру своему мальчику. Вот, решил наведаться, по заведенному…

– Сын?

– Ты чё, Кирилл? – он удивленно посмотрел мне в глаза и, видимо, увидев в них полное непонимание, вдруг захохотал на весь зал погребка! – Какой сын, братишка?! Говорю тебе "мальчик", понимаешь?! Такой розовый: губки бантиком – жопка пуговицей. Твой Пшевлоцький – альт. Причем альт известный…

– Альт???

– Вот ты даешь, Кирилл?! Как ты поехал на операцию – ничего не зная о клиенте?!

– Не гони на меня… Он, что – пидар?!

– Что за выражения, братишка?! Прямо, как в кабаке, чес-слово! Нет такого слова в современном политкорректном мире. Так только неандерталец, типа тебя, может ляпнуть. Те, кого ты по гомофобски привык обзывать педерастами, теперь – "альты", от уважительного к соотечественникам понятия "граждане альтернативного сексуального выбора"… – мой новый приятель откровенно развлекался… – Вы все там, у себя в Республике, такие дремучие?

– Знаешь, Стёпа, или, как там тебя на самом деле… Весь мир, наверное, именно такой, лишь потому, что с некоторых пор вдруг стало принято фашистов называть – патриотами, а пидарасов – альтами.

***

Выползя из осточертевшего вагона в славном Ростове-на-Дону, я тепло попрощался с моим провожатым.

– Подвезти до пограничного перехода?

– Да, нет, брат, спасибо… Еще хочу своих повидать.

– Удачи вам, Деркулов.

– Вам спасибо, Игорь.

Подождал пока он сядет в такси.

Ну, вот… Пора и мне долги отдавать.

Отошел в тень, вытащил телефон и набрал номер. На втором гудке ответил незнакомый женский голос:

– Слушаю?

Неуловимый акцент выдавал в ней иностранку. Он, что – жену сюда приволок?

– Добрый день.

– Добрый…

– Я могу услышать Душана Бреговича?

– Да-а… Кто вы?

– Его старый приятель из Малороссии. Меня зовут Кирилл Аркадьевич. Он – знает.

Буквально через несколько секунд в трубе раздался знакомый прокуренный баритон.

– Это ты, Дракулич?

– Да, брат, привет!

– Привет! Откуда ты?

– Линия чистая?

Душан на миг подвис…

– Не знаю…

– В двух шагах от твоего офиса. Надо встретиться. Только – никого не зови и никому ничего не сообщай. Особенно в редакцию. Понял?!

– Нет проблема! Где, скажи?

– Сам назначай! Лишь бы таксист – нашел да никто нам не мешал.

– Помнишь, друг, где мы, ты последний раз когда был, говорили тут?

Ух ты! Конспиратор, дери тебя за ногу!

– Да, конечно, Душан – годится. Время?

– Мне десять минут надо.

– Я успею раньше…

Он выглядел, как и прежде – сухопарый, загорелый и откровенно заграничный мужик лет за тридцать, с хвостиком. Белые парусиновые штаны, такая же вымятая белая джинса распахнутой рубашки. Безпонтовая майка и мокасины на босу ногу. У нас так только гламурные студенты ходят. Если бы не ломающий нос, рваный шрам через всю морду – просто играющий зайчик с обложки.

Обнялись. Сели за угловой столик.

Под тенистым навесом пусто. Пульсирующую в мозжечке кислоту, по моей ненавязчивой просьбе, сменили на протяжный черный блюзняк. В высоких, покрытых стекающим струйками прозрачного бисера, бокалах – принесли ледяное пиво. Жизнь…