Эпоха альтернативно живых

Одно хорошо – хоть они и не поддаются моему непосредственному влиянию – я могу проецировать им картинки, причём двоим из них – даже в состоянии бодрствования, остальным лишь во сне.Я стараюсь внедрить им в сознание положительные эмоции в отношении себя: я и дети, я несу бревно, я и крестьяне, пьем вместе чай,я и печник.. Попутно пару раз удавалось сбить сознание с толку на волне однообразности действия, проецируя картинку непосредственно главарю, но факторы, позволяющие это делать, ещё окончательно не изучены.

В процессе обучения новым умениям, я пропустил встречу ещё одной пары, точно так же показавших взрывной рост эффективности воздействия. Причём, один из них творит логику буквально из ничего, и что самое удивительная – эта его новая логика начинает работать. Так, вообразив себе, что новомодные цацки под названием «айфон» могут уберечь его от моих Изменённых, он пошёл на прорыв через стационарный пост в Южном Бутово, и, что самое удивительное, прошёл его. Уничтожив семерых из девяти Бойцов и двоих Разведчиков, как раз благодаря своим «амулетам от злых духов». Погружаясь в глубины психики человека, я начинаю понимать, что разговоры о колдовстве и волшбе всё же имеют под собой определённую почву.

Но, нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики, и, хотя День Шестой и выдался очень длинным, он еще не закончен!

7 апреля. Третий год Белого Дракона. Московская область. Фермер и Курсант.

– Ты гляди, как бывает. – Не унимался Алик. – Только вот неделю назад самая настоящая зима была, а теперь и снега-то не осталось совсем.

– Плюс двенадцать третий день держится, что ты хочешь. Просидели бы у них там – Фермер скривился. – Ну там, еще недельку бы, так вообще зелено было бы.

– Ну, если логически мыслить, то да. – Курсант поерзал на сидении, но многочасовое пребывание в штурманском кресле давало о себе знать. Болела спина и чуть ниже, ноги затекли, как их не сгибай-разгибай. Да и попутчики особой радости не доставляли, скорее, добавляли проблем.

Все началось еще на выезде из Шайковки, выданные, так называемые, командировочные, два цинка патронов, были сразу же реквизированы ретивым капитаном. Никаких возражений он не принимал, лишь помахал своим табельным пистолетом перед носом у Курсанта, и все. На этом тяготы и невзгоды обретённой службы не закончились, до Юхнова команда ехала с радостными мыслями о небольшой передышке на своей базе, но увы. То место где они оставили «буханку» с припасом, склад со стройматериалами, все исчезло, сам штаб – бункер был выпотрошен подчистую, только голодные свиньи жалобно похрюкивали в хлеву. Бравый капитан пояснил, мол, все имущество пошло на благо молодой и динамично развивающейся социалистической республики. А про свиней не забыли, им скоро спецтранспорт подадут.

Глядя в окно, Курсант вспоминал как разорялся Колян, как он орал на капитана: «Какого хрена, вы тут все подчистили? Вам кто давал разрешение? Что за разбой, блин?» Но капитан был в своем репертуаре, вяло помахивал ТТшником «Не разбой, а реквизиция ценного имущества, раз. Во-вторых, оперативникам роскошь не положена, значит конфискация. Проблемы? Милости просим на зомбокос, туда, знаете ли, колхозники всегда нужны». Коля еще для виду побухтел, но немного поутих, но на капитана, чуть что, он смотрел не добрым взглядом.

– Алик, э. Алик. – Зашептал Николай. – Что ты насчет военных этих думаешь?

– Я? Да ничего, козлы они ссученые. – Он огляделся. – Я тут вот что придумал. Сейчас стоянка будет, потом еще одна. Ну и на этих стоянках их по одному, ножом. Чик, и под колеса. Как мысля?

– Ого. Даже не знаю. А ты справишься?

– Не знаю, но если мыслить логически, и вспоминать все. – Он почесал голову. – Как сделать, чтобы вывести человека из строя, да не просто человека, а часового – слухай сюда.

Проколоть верхушку лёгкого – человек кричать не сможет, Для этого, после подбива опорной ноги в колене, зажимаешь рот часового ладонью и – мягким скользящим движением всаживаешь нож вдоль шеи – под ключицу. Говорят – так повреждается верхушка лёгкого, и человек захлёбывается собственной кровью. Не до крика ему в этот момент и, не до сопротивления. Не хирург – не знаю, не пробовал. На практике – человек дёргается, хватается то за одну руку, зажимающую рот, то за другую – держащую нож, пытается найти опору. При этом он слабеет, обмякает и медленно сползает вниз. Не забыть в этот момент отвернуться к левому плечу – кровь иногда брызгает непредсказуемо, и горячая струйка может попасть на лицо. Не знаю кому – как, а меня этот момент всегда бесит. Вот, когда зомбятина кусками летит – вроде привычно, неприятно, но привычно. А человечинкой – до сих пор брезгую. Мысля логически – не приспособлен я людей убивать, а вот – видишь, приходится.

– Ты что, маньяк?! – Перебил его Фармер.