Эпоха альтернативно живых

– А ты, тварь, не уйдёшь! – Торжествующе сказал я, ворочавшемуся у моих ног, подвижному трупу. – Ты мне, упырь, за Андрея ответишь…. И за Севастополь, тоже! – Добавил я чуть погодя. При чём здесь Севастополь, сам не понял, но чувствовал, что сказал правильно. К месту, так сказать.

Пока я боролся с мыслями, зомби-калека проявил неожиданную активность. Извиваясь, подобно гусенице он, по сантиметру, приблизился ко мне и вцепился бы в ботинок, но отсутствие нижней челюсти изрядно ему в этом помешало. Осколки зубов не зацепились толстую кожу и тогда это воплощение смерти, улёгшись на бок, решило, по всей видимости, протереть мою многострадальную обувь насквозь. Языком.

– Моя ж ты радость! – Я не смог удержаться от смеха при виде этой картины. – Ты меня насмерть зализать пытаешься, что ли? Ты, значит у нас не кошмарный, а ласковый зомби, да? Эхэргэн (бурятск: «ласковый»), блин. У прабабки моей, на Ольхоне, такая же ласковая собачка была. Я буду тебя звать так же. «Осторожно, ласковый зомби! В магазин не входить – залижет до смерти» – табличка с красивыми красными буквами так и засветилась перед глазами. И что теперь с тобой делать, полировщик обуви? Нацепить ошейник и приручить? Таскать на поводке, показывать людям и брать за это деньги? Мысля логически, доля истины в этом имеется, один минус – тварь остаётся опасной даже без зубов. Но ведь дрессируют же тигров, львов? Вернее, раньше дрессировали. Интересно, а тигры-зомби бывают?

Последние мысли я обдумывал уже, отойдя на непреодолимое для «гусеницы» расстояние, дополнительно поставив перед собой подобранный стул. После разборок с Эхэргэном, я почувствовал неодолимую потребность посетить заведение, иносказательно именующееся «хитрым домиком». Да и то, двое суток, можно сказать, носился, забыв про естественные надобности. Мочевой пузырь бунтовать начинает, намекает, что скоро лопнет.

Сумрачный, неосвещённый коридор лежал передо мной и, хотя я испытывал определённый душевный подъём, после общения с Эхэргэном, при мысли о необходимости идти этим коридором меня охватывало беспокойство, а голливудские штампы снова начинали свой зловещий хоровод. Отступить? Нет, отступить я уже не мог. Отступить – значит потерять лицо. Зря я, что ли, столько натерпелся из-за Эхэргена? До сих пор колени слабеют, при воспоминании о том, как он меня напугал. А тут – просто коридор. Ну и что из того, что он неосвещённый? Ну и что, что мрачный? Зато я смелый и уверенный в себе. Правда? Заглушая беспокойство и напуская на себя уверенность, я принялся командовать во всё горло, словно был старшим на учебном месте огромного училищного плаца, и мой голос был обязан долететь в самые отдалённые его уголки. Если уж есть кто в этом коридоре, за запертыми дверями, пусть слышат меня, пусть знают что здесь. Пусть атакуют сейчас, пока я туда не вошёл.

– Курсант Полука-а-арп! В две шеренги-и-и, стано-о-вись! Прямо-о…. На одного Полукарпа дистанции…. Шааго-о-ом…. Марш!

Но никто не нарушил покой коридора, ни одна дверь не шелохнулась, ни один посторонний шорох не побеспокоил мой слух. Держа ружьё наперевес, я ломанулся вглубь пугающего меня пространства строевым шагом. Уж чем-чем, а строевой выучкой моя альма-матер всегда славилась, и сейчас покрытый линолеумом пол содрогался под уверенными, можно сказать профессиональными, шагами церемониального марша. Командуя сам себе, отбивая короткие отрезки по три-четыре шага и выполняя строевые приёмы на ходу, я добирался до двери туалета раз в пять дольше обычного человека. Помедлил немного, собираясь с духом, и рванул дверь. Никто на меня не бросился, никаких посторонних звуков. Ничего. Обычный «офисный» туалет на три кабинки. В дальнем конце валяется огнетушитель и куски строительного мусора. Ремонт здесь был, что ли? Я принюхался. Точно, запах мертвечины слабее даже чем в торговом зале, а ацетоном прёт немного сильнее. Наверное, краску разлили где-то в суматохе, и до сих пор не выветрилось. Я принюхался ещё раз. Нет, не понять. Чутьё забито после Эхэргэна. Не спеша, последовательно я осмотрел всё помещение. Осмотрел дыру в перегородке за дальней кабинкой, где валялся огнетушитель. Близко подходить не стал. Ну его к лешему. Если полезет кто оттуда – услышу. Куски мусора на полу бесшумно пролезть не позволят. Нормально всё. Пора делать то, зачем пришёл.

…Он чувствовал уверенные вибрации шагов. Он всегда был чувствителен и угадывал пожелания клиентов ещё до того как они успевали сформироваться. Тот, кто замер сейчас за стенкой не был похож на материал для постройки организма. Нет, этот был другой. Материал производит суетливые вибрации, постоянные вибрации, вибрации жертвы, такие вкусные и многообещающие. Тот, кто использует материал, двигается только тогда, когда нужно. И – столько, сколько нужно. И неотвратимо. Совсем как этот. Значит – тот, за стеной…. Равный?