Эпицентр

— Моя женщина, — терпеливо сказал он. — У меня нет детей… кажется. А догадался я потому, что твой отец меня узнал.

— Узнал? Как?! Он никогда не видел тебя прежде!

— Милан — человек не от мира сего, но не стоит преуменьшать его способности к анализу. Ему было известно, что с тобой в полет отправилось еще трое. Ты не рассказывала — он узнал от других. Про твой последний полет он знал многое. Должно быть, хотел уяснить, что же так подкосило тебя… Пазура он сразу отмел — тот был почти одних с ним лет. Оставались двое — твои ровесники.

— И он сразу угадал, который из двоих стоит перед ним. С маленькой смазливой обезьянкой, годной, ему в дочери…

— Все куда проще, Рашуля.

— Я забыла, с кем имею дело, — сказала она с усмешкой. — Звездоход. Ас. Плоддер-сорвиголова. Космодипломат по имени Галактический Консул…

— Я вижу, ты не упускала меня из виду! Или это Стае следил за моей карьерой? — Рашида молчала, и он продолжил: — Милан, с его врожденной деликатностью артиста-интеллектуала, не смог бы обвинить незнакомого человека, а потом вышвырнуть из дома без веских на то оснований. Проницательным его не назовешь. Он ТОЧНО ЗНАЛ, кто я такой. Потому что Стае Ертаулов был известен ему в лицо. Он бывал в вашем доме. Бывал настолько часто, что рассеянный старик запомнил его в лицо.

— И не забыл за десять лет, — вздохнула Рашида. — Десять лет… Все верно, звездоход. Мы были со Стасом вместе. Сколько это длилось? Года три, четыре… Не припомню. Только это не я нашла его — я не сумела бы, да и не пыталась. Я ничего не пыталась в те дни, разве что умереть… Он пришел сам, из ниоткуда. Это был союз двух изгоев. Ничто, кроме боли и воспоминаний, — для нас это были синонимы — нас не соединяло. В конце концов, это стало невыносимо.

— И он ушел?

— Да, так же внезапно, как и явился. Туда же, откуда возник.

— В эту хижину?

— Здесь он обитал… иногда. Назначал мне встречи, Уже после того, как мы расстались. Иногда я прилетала. — Рашида разжала кулак. На ладони лежала большая перламутровая застежка в виде китайского дракона, инкрустированная жемчугом — местами горошины выпали. — Чаще всего — нет. Последний раз он звал меня года два тому назад. Я не прилетела.

— Ужасно, — не удержался Кратов. — Обитать — здесь? Стасу?! Он больше всего на свете ценил комфорт, уют и общение…

— Ты говоришь о прежнем Стасе. Но из полета мы все вернулись другими.

— Ты была несчастна с ним?

— Ты все забыл, Кратов. Я была бы счастлива только с тобой. И то двадцать лет назад. А со Стасом… Может ли быть женщина счастлива с мертвым?

— С мертвым?!

— Он сам называл себя так. Иногда на него находило, как будто он терял рассудок. И тогда он говорил много, бессвязно, путая значения слов… Он почти не спал. Я не видела, чтобы он ел… Он и тебя называл мертвецом, Кратов!

— Бред! — Кратов вскочил. — Бред собачий!

— Ты ешь человеческую пищу, Кратов? — По щекам женщины текли слезы. — Ты спишь по ночам?!

— Иногда я даже храплю! — рявкнул он.

Рашида закрыла лицо ладонями.

Он опустился перед ней на колени, прижал к себе — как тогда, двадцать лет назад, на гибнущем посреди безмерности и безвременья космическом корабле.

— Прости, что я смалодушничал тогда… на лестнице вашего дворца.

— А я — то подумала — раньше, — всхлипнула Рашида. — Помнишь? «Берег Потерянных Душ»… вечер, море, рассохшаяся лодка…

— Теперь я сильнее стану верить приметам. Намедни паучок наколдовал мне весточку. И я получил сполна. — Мы должны встретиться, Рашуля. Все трое.

— Ну, мне от тебя не скрыться, — усмехнулась она сквозь слезы. — И не пытайся мне внушить, что это я подняла тебя из твоего монгольского логова. Что это я заставила тебя лететь с одного края света на другой. Да, я позвала тебя. Еще бы! После того, как ты сделал так, что я не могла тебя не позвать! Я надеялась забыть тебя навсегда… Черта с два! Как и не было этих двадцати лет поврозь! Я боялась, что сойду с ума после той встречи, я не могла спать, не могла ни о ком думать, кроме тебя, ты засел в моем мозгу, как заноза…

— Ты чересчур мнительна, — сказал он отвратительно фальшивым голосом.

— А Стае… Ты помнишь его мальчишкой. Болтливым, веселым, беззаботным. Он мог бы таким остаться, если бы не тот страшный полет. Ты не в состоянии вообразить, каким он стал. Это не бред, это — безумие… Наверное, возможны две вещи. Либо ты совершишь невозможное, какое-то чудо, и разыщешь его. Я не знаю, как ты это сделаешь. Он может скрываться там, где никто и никогда не искал другого человека. Господи, он может лежать в гробу, в склепе, как… как вампир в ожидании жертвы!.. Либо он сам захочет встречи с тобой. Во что я верю еще меньше.

— Похоже, ты пытаешься меня запугать, — нахмурился Кратов.