Эпицентр

— Тогда бросай все и лети на Восемью-Восемь! Просто так слетай, без дела. Тебе должно понравиться: я чувствую, у тебя довольно хаотический характер… Озадаченно хмурясь, Кратов попытался в спешке проанализировать свои мысли, в надежде уяснить, что в них привело астрарха к такому умозаключению. — Поброди по планетам, полюбуйся. Непременно загляни на ту, что отмечена в лоции скопления как… — одна из рук астрарха стремительно начертила прямо в воздухе светописную строку «8*8-ЛТ-31». Символы и цифры слегка подрагивали и сыпали холодными искрами, как вмороженный в пустоту фейерверк. — Это мое любимое местечко. Я бы слетал с тобой, да паучата не отпустят, пока не залечу все повреждения…

— Патрон, мы не арахноморфы, — почтительно вмешался в разговор хтуумампи. — Мы происходим от древнейших океанических членистоногих…

— Я помню, братик, — беспечно отмахнулся Ткач. — Вы замечательные, милые, но вам бы еще чуточку юмора!

— Юмор — это аберрация разума, — буркнул перламутровый краб.

— Тогда я, наверное, кажусь тебе самым большим клоуном в Галактике? — удивился астрарх (на Кратова обрушился водопад лучистой энергии трудно скрываемого смеха).

— Нет! Нет! — возопил окончательно потерявшийся хтуумампи. — Отнюдь не самым!

— Позвольте, Ткач, — вмешался Кратов. — Как-нибудь я последую вашему совету. Разумеется, не в самое ближайшее время… Но, наверное, там и сейчас небезопасно маленьким кораблям?

— Ну, теперь там гораздо спокойнее! — Астрарх проворно перебрал руками, и перед ним из ничего возникла светящаяся схема шарового скопления, с аккуратно расставленными во взаимном равновесии цветными светилами и чинно плывущими по скрупулезно рассчитанным орбитам планетами. — Вот моя 8*8-ЛТ-31, — сказал Ткач, плавно поднося длинный суставчатый палец к одному из серых шариков, — На ней уже ничто никому не угрожает. Слабая, но устойчивая газовая оболочка. Как ты и любишь, азотно-кислородная смесь. Открытые водоемы из растаявшего реликтового льда. Такой забавный феномен, как газовые гейзеры… Вот разве что в этом районе пока не слишком спокойно, — палец погрузился в самую сердцевину схемы, бесцеремонно пронизывая солнца и распихивая планеты. — Там еще остались пятеро из нас — внести последние штрихи в небесную механику. На некоторых планетах… здесь, здесь и здесь… работают гилурги. Сглаживают рельеф, восстанавливают водные ресурсы, генерируют атмосферу. Если наша работа принесет свои плоды… — Ткач звонко сомкнул руки, и схема пропала. — Кто знает, будет ли смысл продолжать широкомасштабную экспансию… дорогостоящие и опасные исследования звездных систем… освоение неблагоустроенных миров… И не проще ли будет сразу утроить миры по своему вкусу?

— Вот уж не знаю! — воскликнул Кратов. — Это предмет для дискуссии… Возможно, и проще. Только все ли согласятся на готовенькое?

— Еще бы, — весело отозвался Ткач. — Страсть к экспансии трудно преодолеть. Особенно теплокровным тварюшкам… Да и нужно ли? Древнему ориентировочному рефлексу обязано своим возникновением Галактическое Братство. Если бы разумными существами не двигала любознательность, где бы сейчас находился каждый из нас?! Есть расы-завоеватели, которые рвутся вширь, словно их распирает изнутри пассионарная энергия. Открыть как можно больше миров, увидеть своими глазами и узнать все на свете… И есть расы-строители. Они находят гармонию в созидании того, что прежде не существовало. В этом разница между тобой, братик, и мной. Надеюсь, мы прекрасно дополняем друг дружку… Но ведь ты пришел сюда не затем, чтобы выслушать мою праздную болтовню о путях цивилизаций?

— Вы правы, Ткач.

— Ты говорил, что желаешь поделиться своими воспоминаниями.

— Боюсь, я неверно сформулировал свои намерения.

— Ну, так не бойся! — По телу астрарха прокатилась волна, сочленения мелодично зазвенели. Возможно, это был его смех. — Никто тебя не съест…

«Он читает мои мысли, — подумал Кратов обреченно. — Болтается в своем гамаке и читает! И при этом не испытывает никаких моральных угрызений. Еще бы! Пришла теплокровная, мягко говоря, тварюшка. Что ей нужно, она сама не знает. Да еще и дрейфит без удержу… Он просто развлекается. У него хорошее настроение. И не мне, с моими заботами, судить его. А может быть, ему просто скучно торчать в этом затянутом паутиной коробе, среди мрачных деловитых паучат. Ему хочется на простор, в пустоту и бесконечность, где холод ночи сменяется жаром звездных корон. Его гнетут замкнутые пространства. И мой визит — лишь возможность ненадолго отвлечься от тоскливых мыслей».

— Я хочу, чтобы вы нашли наш корабль, — сказал Кратов.

Астрарх издал странный, неживой звук, словно внутри его гигантского туловища вдруг ударил гонг и эхом раскатился во множестве хрустальных пустот.

— Корабль? — переспросил он. На голову Кратова проливались потоки кристально-чистого изумления. — Пустая, вымороженная металлическая скорлупка?..