Эпицентр

— Разумеется, я — Сидящий Бык, — убрав из голоса все оттенки, раздельно проговорил Кратов. — Неужели нас можно спутать?

— То есть, ещё и как можно, — сконфузился Шебранд. — Ты извини меня, очень уж вы похожи. Может быть, тебе неприятно… Я-то думал, ты — Кратов. Ну, а коли ты Сидящий Бык, тогда извини…

Кратов холодно кивнул и целеустремлённо пошагал в направлении тамбура. Ему казалось, что Шебранд продолжает глядеть вслед, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы не обернуться. Если он — Сидящий Бык, то с какой стати ему оборачиваться?.. Но за спиной лязгнула другая дверь — должно быть, Шебранд позабыл о нём и ушёл по своим делам.

«Повезло… Повезёт ли дальше? И вообще — надо бы шевелиться проворнее. Допустим, Шебранд между прочим обронит в разговоре: встретил, мол, Сидящего Быка, а принял за Кратова, похожи — спасу нет!.. И тут Лерман подскочит на месте, как ужаленный: что значит — встретил, когда они оба спят в одной каюте?!»

До самого тамбура ему никто не попадался. Но проникнуть в гермозону со скафандрами он не смог — не знал кода. «Вернуться, разыскать Шебранда? Мол, извини, дружище — я ваш код подзабыл, память у нас, людей-2, нетвёрдая… — Кратов с досадой стукнул кулаком по замку. — Или шут с ним, со скафандром? Как там, снаружи — улеглась эта лютая пурга? Отступать мне, собственно, уже некуда…»

— Закрыть переходник, — скомандовал он автоматам. — Открыть люк.

— Вы без скафандра, — забубнил динамик. — Наденьте скафандр. Наденьте…

— Выполнять! — рявкнул Кратов.

Диафрагма люка бесшумно разошлась, и холодный воздух Церуса I весело, напористо ворвался в тамбур, нырнул Кратову за шиворот, походя прихватил болезненно занывшие ноги… «Ничего, звездоход! Где наша не пропадала? А везде пропадала. Да не пропала… Перебежками — да прорвёмся…»

— Чудушко! — позвал Кратов. — Ко мне, Китёнок!

Тёмная туша биотехна, перекрыв на миг унылый предзакатный свет, рухнула в сугробы.

— Летим отсюда, — сказал Чудо-Юдо-Рыба-Кит. — Здесь плохо. По ночам мороз. А я уже отдохнул. Мы же куда-то летели с тобой…

— Изворчался, — с нежностью произнёс Кратов. — Холодно ему! Абсолютный нуль ему нипочём, а на Церусе он замёрз… Не хнычь, скоро улетим. Далеко-далеко! Только вот одно дельце сработаем.

— Садись, — пригласил Чудо-Юдо. — Поскорее. А то простудишься.

Кратов нырнул прямо из тамбура в придвинувшуюся почти встык родную, уютную кабину. Первым долгом он извлёк на свет фогратор, проверил батареи.

— Набери высоту, — приказал он. — И малым ходом — вдоль леса…

12.

То, что происходило на Совете ксенологов, уже слабо напоминало неторопливую, слегка чопорную игру в вопросы-ответы, с которой начиналось обсуждение. Реплики, процеженные через едва поспевающие за ними лингвары, — чтобы привести их к доступному для понимания собеседников виду, — сыпались со всех сторон. И когитр-секретарь чудом ухитрялся ввинчиваться со своими комментариями в микроскопические паузы, вызванные необходимостью синхронизации восприятия дискуссии всеми её участниками. Ведь каждый из них не только говорил на своём языке, но и жил в собственном времени… Всеобщее одобрение в виде плотного узора из голубых огней вспыхивало всё реже, гораздо охотнее мнения дробились. По долгу инициатора обсуждения Григорий Матвеевич старался увидеть каждого выступающего, крутил головой, как угорелый. И к исходу третьего часа почувствовал, что у него отнимается шея.

— Я знаю не только нашу мифологию, — медленно, с расстановкой излагал гуманоид-згунна из системы Альгораб VIII. Лицо его, с гигантским носом и высоким впалым лбом, напоминало статую с острова Пасхи, и Энграфу отчего-то чудились пренебрежительные нотки в лишённом обертонов синтезированном голосе лингвара. — Я знаю мифологию землян и многих других рас. Как вышло, что практически повсеместно существует миф о божественной каре? Боги, желая наказать, отнимают разум. Кто мы — боги, чтобы своей властью отнимать разум у разумных, даже если он оказался для них непосильной ношей? И за что мы хотим наказать несчастных обитателей Церуса I?

— И есть ли у нас право наказывать их и вообще кого-либо в нашей Галактике? — подхватили его мысль в другом секторе. Григорий Матвеевич живо повернулся. Кто там у нас любитель кидать реплики с мест?.. Конечно же, нкианх, и вполне знакомый. Доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Косит хитрющими своими глазами и, кажется, даже улыбается безгубым ртом.

— Так может быть, у нас вообще нет никаких прав?! — запротестовали ветроносцы из газовой системы Росс 154. Ажурные купола их переливались всеми оттенками багрового и трепетали. Зрелище было завораживающее… «Но любоваться мы будем в другой раз», — остановил себя Энграф. — Оказаться от всякой деятельности, разогнать астрархов и гилургов, свернуть работы по формированию пангалактической культуры… А ведь именно нашей активности мы обязаны тем, что сейчас можем видеть, слышать и понимать друг друга!

— Коллега несколько утрирует… — обронил згунна.