Епитимья

– Люди, у которых всё в порядке, не падают в обморок, – его бас приятно разливался по комнате и пьянил, предметы вокруг начали расплываться.

Эмма почувствовала, как неведомые силы снова медленно, но верно утягивали её в царство Морфея, и мир вокруг начал блекнуть, пока не исчез совсем. Она действительно была слишком слаба.

Бородач аккуратно поправил на ней одеяло и вышел из комнаты, оставив Эмму наедине со сновидениями.

Серые тонкие пальцы тянутся к ней, как змеи, а Эмма всё бежит. Она пытается кричать, звать на помощь, но голос покинул её: изо рта вырывается только жуткий хрип.

Со всех сторон её окружают знакомые дома: её родной район, над которым время поиздевалось особенно жестоко. Газон вдоль домов пожух и пожелтел, все стёкла были разбиты, а асфальт покрылся паутиной трещин. В воздухе витают снежинки из пепла и тишина. Этим местом правят мёртвые.

Эмма оборачивается: безжизненные руки не отстают. Она продолжает бежать, чувствуя, как её плеч касается что-то холодное. Она бежит в свой дом. Она спрячется там, заставит окна мебелью, спасётся. Ещё чуть-чуть.

Мимо неё пролетает и уносится прочь чёрная птица.

Вот и их дом, стоит там же, где и должен. Эмма делает последний рывок. Дверь открывается перед её носом: на пороге улыбается Том серо-зелёного цвета. Его глазницы пустуют. Из его горла вырывается режущий крик…

Эмма резко поднялась на кровати и отдышалась: мир был таким же, как и всегда. Сознание постепенно возвращалось на место. Никакие руки к ней не тянулись. Только её ночной спаситель, стоявший в дверном проёме со стаканом воды, смотрел на неё с беспокойством – наверное, она кричала во сне. Эмма попыталась улыбнуться, но губы ей не повиновались. Бородач улыбнулся за них обоих и подал ей стакан: вода была удивительно вкусной.

– Приснился кошмар? – его голос обладал уникальными свойствами: залечивал самые глубокие раны.

Эмма кивнула, не отрываясь от стакана, и огляделась: комната была завалена разнообразными вещами и больше походила на бюро находок, чем на спальню. На книжных полках вдоль стен стояло всё, кроме книг: ржавый чайник, консервные банки, шахматная доска, пожелтевшие газеты, дырявая каска, пустые стеклянные бутылки, какие-то приборы, о предназначении которых Эмма не догадывалась, и сотни других предметов. На всех горизонтальных поверхностях стопками лежала одежда всех цветов и размеров, и Эмме оставалось только гадать, откуда здесь взялось место для её самодельной кровати.

Единственное окно было завалено однорукими манекенами, и источником света служила одна голая лампочка на потолке, которая на личном примере показывала, что иногда и один в поле воин.

Посреди комнаты стоял мольберт с недописанным портретом, который очень отдаленно напоминал Ребекку. По крайней мере, цвет волос был тот же. Эмма решила, что это было дело рук того неизвестного, чей голос она слышала сквозь сон.

– Не хоромы, но чём богаты, – сказал здоровяк, заметив взгляд Эммы. В этот раз у неё получилось улыбнуться. Она поставила стакан рядом с глобусом и зевнула.

Дверь в комнату открылась, и вошёл совсем молодой человек с едва проклюнувшимися усами. Он был высоким и худым и всё время нервно облизывал губы. С его лица не сходила хитрая улыбка, которая совсем не походила на так опротивевшие Эмме улыбки рабочих. Его улыбка сочетала в себе молодецкую дерзость и ясный ум.

Парень был одет в кожаную куртку, из-под которой виднелся белый воротник рубашки, джинсы и чёрные кеды с жёлтой звездой, а его каштановые волосы торчали во все стороны. В руках он держал внушительных размеров контейнер, который, судя по всему, и был причиной его радости.

Первым делом он оценивающе оглядел Эмму и, судя по всему, остался доволен. Её лысина его не смутила.

– Любишь же ты поспать, – сказал он и, увидев непонимающий взгляд Эммы, добавил: – ты провалялась почти двое суток, мы уже начали переживать, – по лицу бородача в этот момент можно было понять, что переживать начал только он. – Я Финн, кстати, рад знакомству, – молодой человек поставил контейнер на пол и протянул ей руку.

– Эмма, – ответила женщина и нехотя пожала его хлипкую ладонь. Вид человеческих рук всё ещё вызывал у неё отторжение.

– Это я знаю, Ребекка нам все уши прожужжала про тебя…

Старый знакомый Эммы шикнул на него, и Финн замолчал.

– А я Чиппо, но ты можешь звать меня просто Чип, – мужчина покраснел, говоря это, и Финн прыснул.

Эмма только улыбнулась и сама, переборов свою брезгливость, протянула ему руку. Этот человек спас ей жизнь, и это всё, что её тогда волновало.

Чип посмотрел в её глаза, рука Эммы утонула в его ладони. Этот момент несколько затянулся, и в комнате повисла неловкость.

Финн наблюдал за этой картиной с неприкрытым любопытством и всё время поглядывал на контейнер. Ожидание давалось ему с большим трудом, но он знал, что оно того стоило.

– И много же он доставил мне хлопот, – сказал он, когда Чип, наконец, отпустил Эмму, и наклонился к контейнеру.