Эпилог (СИ)

Мэл молчал, потому что свято уверовал — когда-нибудь, в отдаленном будущем, его ребенок будет видеть волны. Обязательно.

— Рано или поздно это произошло бы, — продолжил Дэн. — Я понимаю, ей нужна семья, дети. У нее своя линия жизни, у меня — своя. Но не могу отпустить её. Не могу! Мы с тобой находимся в одинаковом положении. Подскажи!

— То есть? — поднял бровь Мэл.

— Твоя тоже не видит.

— И что с того? — вдруг протрезвел Мэл. — Когда-нибудь волны вернутся к ней.

Сказал для друга, потому что знал правду.

— Сам-то веришь? А если не вернутся? Она останется слепой. Что тогда?

— А что тогда? — повторил Мэл. Сделал глоток, и коньяк показался пойлом.

— Влетишь как я. Что будешь делать?

— Ну… — Мэл задумался. Ребенок. Беззубый младенец в слюнявчике. Вот, например, троюродная кузина Агния родила в прошлом году. Раздуло ее неслабо. Ходила с огромным животом. Родственники думали, муж двойню засандалил и УЗИ врет, ан нет, родился пацан, только крупный. А Эва в роли беременной, с животом… Мэл пытался представить, и не получалось.

— Когда влечу, тогда и подумаю.

— Потом поздно будет. Знаешь, мне рассказали, как прерывают. Говорят, как кошка отряхнется и дальше пойдет, тем более, за бабло сделают быстро и безболезненно. Оксану жалко. У нее резус отрицательный. Если сейчас сделать, потом здоровых детей может не быть. А твоя… Поговаривают, если останется слепой, твой батяня терпеть не будет. После окончания института найдет другую невестку.

— Кто поговаривает? — нахмурился Мэл.

— Все говорят. Посуди сам, кому нужна слепая, пусть и дочь министра? Поначалу репортеры кричали на всех углах, и Рубля заступился, а теперь всё затухло. А знаешь, почему? Потому что было выгодно. Потому что надеялись, что волны вернутся. А теперь выгоднее развести вас в разные стороны. Тот же Рубля прикажет найти любую причину, чтобы не портить чистоту висоратской крови. А ты сам-то на что надеешься? Если твой ребенок родится слепым, что его ждет? В этой стране он будет недочеловеком. Вторым сортом. В заведения со знаком "V" — вход только для благородных. Может, ее за границу вывезти? — ухватился Дэн за идею. — Нет, вывезти смогу после окончания института. Пока нет ни авторитета, ни связей. Отец настроит всех. Никто не поможет. А ей рожать весной!

Мэл подавился коньяком.

Рожать. Да, женщины рожают. Вынашивают новых людей и дают им дорогу в этот мир. И мать родила двоих: его и Маську. Господи, да ведь и Эва когда-нибудь подарит ему сына или дочь! Пищащий кулек, к появлению которого он приложит руку. Вернее, не руку, а другую часть тела, но суть не меняется.

Сколько бы ни выпил Мэл, а всё же ему хватило ума не давать советов другу. Это его жизнь и его женщина. Это его ребенок, и только Дэну решать, родится малёк или нет. Но нагрузившись алкоголем и протравив легкие никотином, Мэл твердо заверил, что поможет и поддержит, что бы ни случилось. Иначе зачем нужны друзья?

Мэл вернулся далеко за полночь на такси. А машину он заберет завтра от клуба.

Конечно же, Эва не спала. Дремала, быть может, и периодически просыпалась, поглядывая на часы. Приятно, что ни говори. И все равно Мэл не включал свет, чтобы не беспокоить. Пошатываясь пьяно, разделся абы как, расшвырял одежду по углам и забрался в кровать. Обнял Эву и прижал к себе. М-м-м, теплая, родная.

Она погладила его руку.

— Выходи за меня замуж, — пробормотал Мэл. Глаза слипались, язык ворочался с трудом.

Эва хмыкнула.

— Спи уже, гуляка, — сказала тихо.

— Не, ну а что такого? Выходи, а? — прижался он еще теснее.

— Спи. Утро вечера мудренее. Фу-у, и пахнет же от тебя… В бочке со спиртным курялся?

— Ага. Люблю тебя, — сказал Мэл на последнем издыхании и отрубился.

Конечно же, утром он мало что помнил из ночной попойки, но основные вехи умудрились отложиться в голове. Самочувствие оставляло желать лучшего, хотя похмелье не мучило. Этим и хорош качественный коньяк. Значит, бармен не надул.

Душ просветлил мозги и взбодрил.

Если слухи гуляют, значит, небезосновательно. Все говорят, что у них с Эвой несерьезно, и ждут, вернутся к ней волны или нет. А Влашек не ждет. Он давно приготовил пути отступления. После окончания института отправит дочь на западное побережье и придумает причину, например, сбор материала для будущей диссертации. Люди годами пишут научные труды, и Эва канет, растворится на просторах каторжанского края. За периметр въедет, а обратно не вернется. Удобно и Мелёшину-старшему, и Влашеку. От истории с отравлением оба они взяли по максимуму, и Эва — средство в достижении целей. А когда средство начинает мешать, от него избавляются.

Но ошибка высокопоставленных политиков состоит в том, что они не приняли в расчет интересы Мэла.