Эпилог к концу света (СИ)

– Микар, пока мы идём, ответь мне вот ещё на какой вопрос, – опомнилась я, кoгда мы покинули дом. - Как вы узнаёте, что Дверь открылась и можно идти? И, наоборот, как понимаете, что она закрыта? Как она ведёт себя в таком состоянии? Судя по тому, как выглядел этот проход, он должен работать постоянно...

– Двери не бывают закрыты, - спокойно отозвался старейшина.

– Погоди, как это? Что, вождь соврал, получается? – растерялась я. - Он же говорил, что она открылась и закрылась!

– Не совсем, – возразил Микар. – Чингар был неточен. Двери открыты всегда, но не всегда они ведут туда, куда надо. Те, кто проходил через Дверь в неверное время, не возвращались. Иногда гибли на месте. Духи, стерегущие проход, гневаются на тех, кто не спрашивает их дозволения,и могут разорвать несчастного на части. О том, что в Дверь можно войти, нам говорят духи.

– Опять духи?! – тоскливо вздохнула я.

Старейшина промолчал – привык уже, что не все мои вопросы требуют ответа.

Я вынуждена была признать, что сущности местных духов не понимаю, и расписаться в собственном бессилии как-то прояснить этот вопрос. Они существовали за пределами моего понимания, они просто не могли существовать в той картине мира, которую я знала,и уж тем более не могли появляться спонтанно, без воли некоего могущественного мага. Однако – существовали и, похоже, действительно самозарождались.

Но с другой стороны, я вполне могла принять их существование. Да, с некоторыми оговорками. Но, главное, духи не нарушали никаких фундаментальных законов мироустройства: они состояли из привычной мне магической энергии, поддерживали своё существование с её помощью и фактически служили проводниками между сырой силой и инчирами, неспособными напрямую воздействовать на энергию. Самым большим вопросом здесь оставалось объединение в одном теле мужчины-инчира и духа-чешуекота, уж очень странный симбиоз, но с этой странностью тоже удалось смириться.

А вот знакомства с тайюн я ждала с предвкушением. Версий у меня была масса, но ни одна из них не могла объяснить всех странностей. Оставалось лишь счесть описание, данное Микаром, неточным и недостаточным и запастись терпением.

***

Жертвоприношение происходило на площади у подножия холма,так чтобы все желающие могли разместиться на склоне – на улицах, крышах домов и даже на деревьях – и видеть всё от начала до конца. Впрочем, и зрителей было не так уж много: весь народ инчиров насчитывал едва ли больше десяти тысяч.

Под торжественный плач нескольких дудок и труб разного размера женщины сначала исполняли путанный ритуальный танец. Сначала совсем девочки, потом девушки постарше, и так состав танцовщиц сменился несколько раз, пока не закончился на возвращении детей к самым старшим. Простой и понятный символ – замкнувшийся круг жизни.

Жертвы приносили они же – дети и старшие женщины. На камни были опрокинуты несколько бочонков местного густо-зелёного хмельного напитка, ойги,и эта рукотворная река на наших глазах сбежала в ливневый желоб. А потом инчиры расправили полотнища, с которыми танцевали – огромные платы, покрытые тончайшим узором, - и с радостными улыбками, без малейшего сожаления бросили в пламя огромного костра, полыхавшего в центре площади. Пламя взметнулось, и даже мне на мгновение почудились длинные гибкие руки, подхватившие тончайшую ткань и рванувшие её вверх, к небу. Ветер со свистом метнулся следом, подняв пыль и пепел – подношение сгорело мгновенно.

На этом торжество кончилось, дальнейшие гулянья в планах не значились,и радостные инчиры стали расходиться. Я же осталась на том же месте, задумчиво глядя на костёр и размышляя над неожиданным выбором жертвы. Положим, с вылитым вином всё было понятно и предсказуемо, а вот почему в огонь бросали не еду, а именно платки, узнать хотелось . Но Микар с остальными старейшинами оставался у костра и явно намеревался продолжить какую-то свою часть обряда, и я никак не могла определиться: то ли попробовать дождаться старейшину, вдруг они там ненадолго, то ли плюнуть и уйти, отложив на потом очередной вопрос. Он,конечно, сомнительной важности, но ведь любопытно. А потом я и забыть могу...

– Что случилось, Стевай? - неожиданно прозвучал сбоку голос вездесущего Чингара. Преследует он меня, что ли?

Я едва не огрызнулась машинально, но всё-таки удержала язык за зубами. Спасибо недавнему представлению, наблюдение за долгим размеренным танцем и ритуалом настроило на задумчивый, философский лад. А, не сорвавшись сразу, я решила поддержать начинание и хоть раз попытаться поговорить с вождём спокойно: он ведь выбрал нейтральный тон, обратился он ко мне по имени, значит, не настроен ругаться. Уникальный случай, стоит воспользоваться.

– Думаю, ждать Микара или нет. Что-то подсказывает мне, он здесь надолго, - я неопределённо кивнула в сторону костра.

– Старейшины будут говорить с духами всю ночь, - подтвердил Чингар.

– Ладно, - я вздохнула, а потом спросила неуверенно, ожидая подвоха и очередных насмешек: – А, может,ты знаешь смысл этого ритуала?