ЭпидОтряд

— Если в залпе была комбинация объемных и проникающих снарядов, то нам здесь больше нечего делать, зона поражения распахана и сожжена до скальной подошвы, — терпеливо разъяснил Шметтау. — Но поставки бронебойных ракет большого калибра сейчас нерегулярны, все идет "саббатам". Возможно, удар был поверхностным. А в этом районе катакомбы заглублены.

— Они не могли спуститься так быстро, но я узнаю и доложу.

Что инквизитор ценил в своей правой руке отдельно, так это редкое умение возразить, но притом скрупулезно выполнить приказ. Увы, с фантазией и гибкостью мышления у Эссена действительно имелись большие проблемы, точнее указанные свойства у помощника отсутствовали напрочь. Причем старанием и во благо самого Калькройта. Однако достоинства Пале с лихвой компенсировали некоторую ущербность мыслительного процесса.

— Капитан рекомендует перейти на более высокую орбиту, — сообщил тем временем Эссен. — Такая близость к поверхности заставляет проводить сложные маневры, мы расходуем топливо, экипаж утомлен.

Шметтау поразмыслил над предложением.

— Нет, — вымолвил он. — Сначала я намерен убедиться, что Криптмана больше нет среди живых. Сразу после этого мы покинем систему. Команда получит премиальные за ответственную службу.

— Как прикажете, — Пале с машинной четкостью опустил и вздернул подбородок, развернулся на месте, а затем вышел, буквально чеканя шаг.

Шметтау вздохнул, повел плечами, будто пиджак стал инквизитору тесен. Ощутимо расслабился. Еще дважды покрутил запись, хотя уже выучил и запомнил ее до последнего кадра. Походил немного по рабочему кабинету, скрытому близ сердца личного корабля инквизитора, Месту, кое хранило множество секретов и само по себе являлось Историей. Сколько тайн открылось придирчивому следователю средь белых стен, сколько закоренелых еретиков сознались в ужасных прегрешениях, рыдая от счастливой возможности раскаяться…

Шметтау нажал на замаскированный рычаг, точнее участок стены, ничем не примечательный внешне. Повинуясь незаметным сенсорам, открылся потайной люк, а за ним специальное хранилище, о существовании которого не знал даже Эссен, посвященный во все тайны господина. Здесь Шметтау воздвиг алтарь ненависти к лучшему другу и верному соратнику, который обернулся врагом и предателем.

Калькройт прошел вдоль стены, едва заметной под рисунками и фотографиями, большинству из которых исполнилось много десятилетий. Инквизитор шагал медленно, касаясь пальцами пожелтевших пиктов с замершими навсегда мгновениями былых триумфов.

Вот два молодых арбитра, только вышедших из стен схолы Прогениум, они улыбаются в камеру, еще не зная, что спустя несколько минут к друзьям подойдет незаметный серый человек и сделает предложение, от которого можно отказаться, но что же ты за слуга Императора в таком случае?

Вот они же, но парой лет старше, у первого костра. Маленькое, незаметное дело после которого остался лишь длинный код и тонкая папка в архиве Ордо Еретикус. Всего лишь мелкий колдун, способный только душить потницей стариков и младенцев. Он сгорел в очистительном пламени, давно забытый всеми, а в первую очередь нечестивыми владыками, коим так плохо служил. Но Калькройт помнил.

Шметтау и Криптман. Криптман и Шметтау. Страх и Ужас для всех и каждого, кто отверг дары и жертву Бога-Императора. Они вместе начали, вместе и шагали по тропе служения Ему.

Их дуэт оказался силен и эффективен потому, что инквизиторы наилучшим образом соединяли силу друг друга, компенсируя слабости. Криптман был олицетворением яростного напора, блестящей импровизации, он всегда рвался вперед и только вперед. А Шметтау был тем, кто незаметен и не знаменит, всегда на вторых ролях, всегда за спиной лидера. Но без номера два лидер беспомощен и слеп. В отличие от друга Калькройт всегда думал о том, "что будет если…". Всегда был готов к любым контратакам и неизменно разочаровывал врагов, готовых уйти из-под сокрушительного удара Криптмана, чтобы ударить со спины.

Калькройт на минуту задержался у следующего пикта. Желтый прямоугольник напоминал о смертельно опасной Ереси, что стремилась проникнуть в душу Империума. Да, это было тяжкое дело в Схоле Прогениум на Хагии, где изменники бросили вызов самой сути Его святого дела.

Трон Исправлений должен подавлять неверные помыслы прогенов, даже не еретические, а самые простые, свойственные подросткам — если эти помыслы вносят чрезмерные девиации в поведение ученика. Противники же сотворили незаметные "улучшения", превратили благородную машину в извращенный механизм, отравляющий сердца будущих комиссаров, офицеров флота, священников, сорориток, администраторов. Капля по капле незримый яд сочился в души молодых людей, будущей опоры и станового хребта Империи. Менял учеников, и так лишенных родительской опеки; извращал наставления аббатов в головах детей, оставшихся сиротами как раз из-за действий Извечного Врага.