Эпидемия. All inclusive

«Неужели это мне?»

- Лика, курицу или рыбу?

- Ум…

«Неужели можно вот так просто догадаться разбудить меня сейчас?»

- Лика! Лика! – чья-то рука продолжала теребить плечо. – Курицу или рыбу?

«Какая в жопу курица?»

- А? – не открывая глаз, преодолевая слабость, произнесла Анжелика.

- Лика, курицу или рыбу? Говори же, молодой человек ждет!

- Ничего не буду, - приподнятая на мгновенье голова девушки мотнулась на шее, перекатившись по подголовнику кресла и глухо ударилась, снова прислоняясь к обшивке салона рядом с иллюминатором.

- А вдруг захочешь? Давай тебе курицу возьму?

- Мам, бери что хочешь, - пробормотала Анжелика, чувствуя тянущую усталость затекших мышц во всем теле и пытаясь хоть как-то устроиться поудобнее.

- Или рыбу?

«…ять!»

Анжелика собралась с силами, вновь приподнялась и посмотрела маме в глаза.

- Курицу? – взгляд за толстыми стеклами очков выражал искреннее участие.

- Мам, я блевать хочу, - преодолевая слабость, произнесла Анжелика. - У вас есть пакеты? – обернулась она к бортпроводнику.

- Да, конечно, - закивал головой тот, совсем молодой парень, - вам эээ… прямо сейчас?

- Не знаю, - раздраженным, но слабым голосом протянула Анжелика и прикрыла глаза, снова откидываясь на спинку кресла.

Ее узкое, точеное лицо было сейчас очень бледным, и бледность пробивалась даже через густой отпускной загар. Скулы у девушки обострились, щеки впали – еще бы, уже сутки она ничего не ела. Наоборот.

Даже не пила почти – на каждый глоток воды желудок отвечал мгновенно.

Вчера на ужине в отеле Анжелика съела явно что-то не то. И вечером на море взглянуть последний раз за поездку не пошла – слишком внутри тяжело было. А ближе к ночи и вовсе Анжелика как зашла в туалет, так почти до утра из него и не выходила – казалось, девушку сейчас наизнанку вывернет. Через рот тоже.

Всю ночь Лика боялась, что не сможет доехать до аэропорта – унитаз далеко от себя ее не отпускал, но ближе к утру девушке стало лучше, чему поспособствовал энтерофурил, которого она едва не полпачки заглотила за ночь. Сейчас от отравления осталась только сильная, тянущая слабость. Такая, что даже руки не поднять.

Соседка в ближнем по креслам, сидевшая ближе к проходу, между тем начала возмущаться словами Анжелики – как это так при ней, да перед обедом вот так просто: «блевать». Мама, тут же почувствовав себя в родной стихии, полезла в спор, а Анжелика просто достала телефон и, надев наушники, попыталась отключиться.

Следующие несколько часов она провела будто в полубеспамятстве – ее мутило, подташнивало, внутри иногда все будто перекручивало, но к счастью в туалет бежать не потребовалось.

К окончанию полета Анжелика даже немного пришла в себя, вынырнув из состояния полусна. Вытерев струйку слюны в уголке рта, она воровато огляделась, не видел ли кто, и посмотрела в иллюминатор.

За толстым стеклом была сплошная серая хмарь облаков.

«Октябрь» - поежилась девушка, представляя серый и хмурый осенний Питер.

- Полчаса уже летаем!

- А? – крепко зажмурилась Анжелика, чуть встряхнув головой, а после открыла глаза и обернулась к маме.

- Полчаса уже летаем! Капитан, - мама сделала витиеватое движение рукой, видимо намекая на громкую связь, - сказал, что нам пока не дают посадку! Гудит и гудит, гудит и гудит! – недовольно добавила мама. Глаза ее за стеклами казались огромными, да и выглядела она возмущенной.

Тут и Анжелика почувствовала неправильность в окружающей действительности – двигатели не ровно урчали, как это бывает, когда самолет летит по прямой на максимальной высоте, а периодически то завывали, то затихали, и чувствовалось, что самолет периодически заваливается на крыло, кружась над аэропортом.

Под гомон беседы соседки и мамы, Анжелика попыталась уснуть, но уже не получалось. Девушка даже всхлипнула чуть от бессильной усталости.

Неожиданно прозвучало несколько звуковых диньг-донгов.

- Уважаемые пассажиры, с вами говорит капитан! Радостно сообщаю вам о том, что нам наконец-таки дали разрешение на посадку! Прошу вас занять свои места и пристегнуть привязные ремни!

Голос командира воздушного судна был молод, весел и задорен. Анжелика даже подняла бровь в удивлении, и мама, которая вполне себе заинтересованно беседовала с соседкой, несмотря на недавнюю размолвку, это заметила.

- Там летчик говорливый такой, - покачала мама головой, глядя на дочь, - всю дорогу посмотрите налево, посмотрите направо! Мы вот это море пролетаем, а теперь вот это! А если посмотрите туда, увидите этот город!

Анжелика так и не поняла, то ли мама возмущается говорливостью пилота, то ли наслаждается тем, что командир самолета приобщал ее весь полет к географии за иллюминатором. Но тут девушке стало не до этого – самолет лег на крыло и довольно резко начал снижение. В ушах сразу как будто вакуумная пробка появилась и Анжелика зевнула. Потом еще раз. И еще.

Помогло – возвращенный слух налил ватный гул в салоне силой, и послышались недовольные быстрым снижением голоса пассажиров. Уши у Анжелики опять заложило, и она одной рукой потянулась к сумочке за леденцами, второй прикрывая рот, насильно заставляя себя зевать.