В фойе перед квартирами ничего не видно. Густой сизый дым, выедающий глаза и сдавливающий горло как удавка. Спазм кашля сжал легкие, чуть снова не вывернув желудок наружу. Пригнувшись как можно ниже, просеменил к лифту, но двери оказались открыты — внутри горел аварийный красный свет. Придется по лестнице. Добравшись кое-как до двери, еще раз прокашлялся. Дым, пробравшись в самые глубины легких, начинал выжирать их, как горячая вода снег. Лестница тонула в плотном сизом тумане. Слышались чьи-то крики, треск и гул огня. Спустившись на один этаж, окунулся в плотный жар, словно зашел в парилку в бане. Дальше вниз, бегом, прыгая через три ступени. На лестнице никого, хотя он ждал бегущих вниз спасающихся людей. Пробежав объятые пожаром этажи, не сбавил темп и продолжил прыгать через ступени. На втором этаже, когда уже почувствовал свежий уличный воздух, на секунду расслабился и не посмотрел под ноги, перемахнув через лишнюю ступень. Правую лодыжку прострелил укол боли. Потеряв равновесие, и, вскрикнув, влетел в стену. В плече хрустнуло, голову спас одетый капюшон и кепка, но в глазах все равно на мгновение потемнело. Со стоном сполз по стене вниз, держась одновременно за ногу и плечо. Боль невыносимая, острая и жгучая. Одновременно бросило в жар и в холод, рот наполнился слюной, словно вот-вот вывернет. Дыхание сбилось, как будто кто-то от души двинул кулаком под дых. Из глаз потекли слезы, то ли от дыма, то ли от боли. Нет, он не плакал, просто вода хлынула из глаз, сама по себе. С трудом поднялся, опираясь на перила как старик. Каждое движение правой рукой давалось с трудом, возникало чувство, что одна косточка трется об другую. Связки в ноге взвывали при каждом шаге, простреливая болью до самого позвоночника. Вышел в фойе. Консьержки нет, только открытая дверь в ее каморку.
На улице жарко, не так сильно, как на горящих этажах, но возникло желание стянуть капюшон и импровизированную маску с лица. Вспомнил об эпидемии, пожар ненадолго выжег из головы все другие мысли. Представил, как сотни вирусов, увидев его незащищенный нос, ринулись кишащим роем к ноздрям и перебирая микроскопическими лапками, продираются через друг друга, чтобы быстрее попасть в организм. В носу засвербело. Саша вытер его через маску тыльной стороной ладони.
«Так, что дальше? Где найти машину, как добраться до загородного дома?»
А в квартире же остались ключи от дежурного минивэна, на котором водитель возил маму по магазинам или домработница ездила на закупки.
«Вот идиот! Тупица! Мог же просто схватить ключи, и сразу одной большой проблемой меньше».
Пытаться завести машину без ключей даже не стал пробовать, не умел и не хотелось возиться. Оставалось надеяться только на предприимчивость московских бомбил. Собравшись с силами и закусив губу, вышел через открытую дверь КПП с придомовой территории. До Малой Филевской около трехсот метров, но для него они превратились в несколько километров. Нога с каждым шагом болела все сильнее. Плечо ныло, пришлось повесить рюкзак на одну лямку, но и это не помогло, второе плечо быстро затекло. Несмотря на вечер температура стояла не ниже тридцати. Худи с капюшоном и маска только усугубляли жару, футболка пропиталась потом и прилипла к телу. И без того утомленный организм молил о пощаде и остановке. Но Саша боялся — в рюкзаке лежала приличная сумма наличкой, а людей на улице и за телефон убивали. У него, конечно, на лбу не написано, что он при бабле, но черт его знает, что сейчас у выживших в голове. Остановившись ненадолго, он достал пистолет и переложил его в карман кофты. Так спокойнее.