Эоловы арфы

Энгельс заметил, что солдаты рядом идущего отряда передают друг другу какую-то бумагу, с интересом читают ее, а потом взволнованно о чем-то переговариваются. Он подошел к ним и попросил показать бумагу. Солдаты неохотно подчинились. Это оказалось обращение прусского командования к войскам восставших. Главным его пунктом было обещание полной амнистии всем, кто бросит оружие и до пятого июля вернется домой. Энгельс передал обращение Виллиху. Тот покачал головой:

— Чего-то подобного следовало ожидать.

В пути стало известно, что в Раштатте рассчитывать на квартиры невозможно: все занято другими. Тогда Виллих решил направить отряд в Куппенгейм, расположенный километрах в пяти от Раштатта, выше по реке Мург.

В Куппенгейме, куда прибыли уже к вечеру, находилось несколько отрядов, но все же дома для размещения были найдены довольно легко.

На другой день после завтрака Виллих и Энгельс поехали верхом в Раштатт. Надо было узнать обстановку.

Подъезжая к крепости, а затем и на ее улицах командир и адъютант с удивлением видели, что войск в Раштатте не так уж и много, в основном это были пфальцские отряды, баденцев — всего несколько батальонов.

В поисках главного командования Виллих и Энгельс на одной из улиц неожиданно натолкнулись на Д'Эстера и Молля. Несмотря на драматизм обстановки, все четверо горячо обрадовались встрече.

— Так ты вернулся из этого рискованного похода за канонирами! Энгельс похлопывал по крутому плечу Молля. — Вот не надеялся тебя увидеть!

Молль счастливо смеялся, как ребенок, сумевший какой-то веселой проделкой обмануть взрослых.

— Что ж, теперь вместе? — сказал Виллих.

— С такими славными ребятами я был бы рад. Кое-что знаю о делах вашего отряда.

— Карл, — обратился Энгельс к Д'Эстеру, — может, ты объяснишь нам, почему в крепости гораздо меньше войск, чем можно было ожидать. Где, например, отличный рейнско-гессенский отряд, который первым принял удар пруссаков в Кирхгеймболандене? Мы с Моллем знали этот отряд, а здесь я не встретил пока пи одного человека оттуда. Неужели такие потери?

Д'Эстер посмотрел по очереди на Энгельса и на Виллиха, словно желая заранее увериться, что друзья не дрогнут перед лицом печальных новостей, которые он собирался сообщить, и сказал:

— Да, господа, потери… Но большинство их — не убитые, не раненые, а дезертиры.

— И в рейнско-гессенском отряде тоже? — удивленно спросил Энгельс.

— С этим отрядом произошла вот какая история. Он действительно показал себя с самой хорошей стороны. И именно поэтому Циц вызвал его в Карлсруэ как наиболее надежную защиту столицы. Но так как обстановка становилась все более угрожающей, Циц перетрусил и заявил отряду, что, мол, у противника огромное превосходство в силах, сопротивление бесполезно, что он, Циц, не хочет нести ответственность за кровь, которая прольется бесполезно, и потому объявляет отряд распущенным.

— Ах подлец! — вырвалось у Виллиха.

— Мне это было ясно еще при встрече с ним во Франкфурте, — сказал Энгельс.

— Да его надо было тут же арестовать и расстрелять! — продолжал горячиться Виллих.

— Именно это и попытались сделать солдаты отряда, а затем и правительство. Но Циц не так прост. Он действовал вдвоем с Людвигом Бамбергером…

— Болтун! — вставил Энгельс.

— Но и ловкий малый, — уточнил Д'Эстер. — Им удалось скрыться. И по некоторым сведениям, они уже в Швейцарии, кажется, в Базеле.

— Верны себе, — мрачно усмехнулся Молль. — В Кирхгеймболандене первыми обратились в бегство, теперь первыми удрали в Швейцарию.

Все четверо помолчали. Потом Виллих сказал:

— В нашем отряде сейчас немногим больше пятисот бойцов.

— Что ж, это можно считать успехом, — покачал головой Д'Эстер. — Если бы такой отсев был и в других отрядах, мы еще представляли бы собой немалую силу.

Друзья поговорили с четверть часа и разошлись по своим делам.

Между тем разрозненные отряды все прибывали и прибывали в Раштатт и окрестные деревни. К концу дня общее количество войска составляло уже тысяч тринадцать. Это, естественно, внушало некоторую надежду.

Вообще-то говоря, позиция по реке Мург, впадающей в Рейн, которую сегодня удерживали силы повстанцев, была, пожалуй, самой удобной для обороны за все время боевых действий. Она представляла собой узкую, километров в двадцать, горловину между границей Вюртемберга и горами Шварцвальда справа и идущей по Рейну границей Франции слева. Для успешной и длительной защиты такого участка фронта у повстанцев могло хватить и войска, и оружия, и боевого духа. Видимо, этими соображениями и объяснялась довольно неожиданная — но не запоздалая ли? — активность главного командования. Конечно, уж если давать бой пруссакам, то это следует сделать теперь и только здесь — ни лучшего времени, ни более удобного места уже не будет.