Энциклопедия мифов (Том 2)

Глава 55

Плеяды

Зевс <...> вознес их в виде созвездия на небо.

Не наяву, не во сне, а на перепутье, у подножия мифического камня, где, к слову сказать, еще и некое третье направление должно быть указано, чувствую, что я уже не один в этом мире. Двое нас. И больше никого - за ненадобностью. Теплая, живая тень женщины окутывает меня, как облачное одеяло. Телесность ее несомненна, но, в то же время, она рассеяна и вездесуща, как туман. Она повсюду: сверху, снизу, вокруг и внутри; я окружен и заполнен ею. Вдыхаю едва уловимый аромат чужой кожи и понимаю, наконец, за кем гнался сегодня, кто привел меня сюда, и кого я, оказывается, искал в этом доме.

Зачем обманывать себя: звездный потолок в коридоре, волшебные города за окнами, мудреные ответы на вопросы, неопределенные обещания и эксцентричные выходки здешних насельников были мне пока без надобности. Я пришел сюда для того, чтобы она меня обняла. Этого достаточно. Все прочее что ж, пусть будет, заверните. Возьму с собой, как еду для собаки из ресторана.

Кто она такая, и что значит для меня эта встреча, я понял сразу. А через несколько минут я ее вспомнил. И тихо рассмеялся от облегчения. Самое главное про жизнь, доставшуюся мне с чужого плеча, я теперь знаю: что бы ни случилось, я был и буду сказочно, головокружительно, фантастически счастлив, даже если ничего, кроме воспоминаний об этой женщине у меня не останется: их вполне достаточно. И сейчас к этим драгоценным воспоминаниям прибавится новая глава. Уже, собственно говоря, прибавляется. Здесь и сейчас.

- Как тебя теперь зовут? - спрашиваю. - Тебе ведь не нравилось имя Маша...

- Меня никак не зовут. Я сама зову, если мне кто-нибудь понадобится.

Горячий шепот щекочет не то мое ухо, не то мой сон об ухе. Мне снится, что я улыбаюсь. Снится, что и ее губы приоткрываются в улыбке. И мне приходит в голову, что если в этом сне у нас обоих есть губы - глупо использовать их лишь для улыбок. Найдется и иное применение теплым нашим губам, во сне ли, наяву ли, но найдется, к гадалке не ходи!

Чудесное видение не возражает. Для того она и пришла, как не раз приходила прежде, открывая мою дверь своим ключом.

- Ты бы, - говорю вслух, - сделала для меня дубликат этого чертова ключа. Я-то свой потерял, а у тебя он целехонек...

Она сразу понимает, о каком ключе речь.

- Что-то в таком роде я для тебя и делаю. Ты ведь уже меня вспомнил, правда? Неплохо для начала.

- Это неплохо и для конца. Разве кроме тебя было еще что-то, заслуживающее внимания? Не верю.

- Просто ты соскучился, - смеется она. - На самом деле, в твоей жизни и без меня было немало интересного. И будет, конечно...

Мне-то все равно, что будет, чего не будет, чем дело кончится и сердце успокоится. Нет у меня иного пикового интереса, кроме как быть тут, сию секунду, таким способом, каким я есть. Застрять в тягучем, темном янтаре этого сновидения - не дохлой мушкой, крошечной искоркой живого огня, что испепеляет меня изнутри и снаружи. Древние греческие мифы из толстой книжки с картинками, по которой я учился читать и мечтать, внезапно обретают актуальный смысл; теперь я знаю, как чувствуют себя герои, ставшие созвездиями по воле изобретательного Зевеса: пылают во тьме, как я (как мы) сейчас и, подобно нам, не желают ничего иного.

Глава 56

Похьела

В финской и карельской мифологии северная страна, иной мир...

К списку Екклесиаста хорошо бы добавить еще несколько пунктов.

Есть время гореть и время догорать, время быть и время существовать, время поднимать веки и время отверзать уста, время забывать слова и время к ним возвращаться.

Пожалуй, достаточно. В остальном список безупречен.

Поэтому теперь мы разговариваем.

В этом сне я на удивление хорошо соображаю. Или просто знаю больше, чем наяву. Мне сейчас ничего разъяснять не нужно, и так все понимаю. Ну, почти все.

- Тебя теперь только в этом доме можно найти? И только во сне? Наяву, в Москве, тебя не будет?

- Да уж, наяву, в Москве, не будет, пожалуй, - шепчет она. - Но не только в этом доме: есть немало других мест, где я люблю назначать свидания. Дом этот, как ты, наверное, уже догадываешься, не человечье жилье, но и не убежище каких-нибудь ссыльных богов. Просто - дверь. Возможность уйти, возможность вернуться, возможность потерять себя и встретить кого-то иного. Вообще - возможность. Хорошее место.

- Перекресток судеб, - вспоминаю не то собственную, не то чужую чью-то, но точную формулировку. - Судьбокресток на пустыре между Мирами.

- Правильно. И таких мест - великое множество.

- А лоцию, небось, никто нарисовать не удосужился? - смеюсь.

- Почему же, - серьезно возражает она. - Были попытки. Ни одна из них, впрочем, успехом не увенчалась. Тайна-то из числа тех, что любой посвященный за счастье почтет разгласить: единожды попробовав на вкус неизвестность, понимаешь, что этот напиток надо бы разделить поровну между всеми жаждущими, но несведущими. Да только карта у каждого своя. По чужим маршрутам можно после воскресного обеда прогуливаться, со всем семейством: ни один завалящий демон из-за угла не выскочит, как ни зови его...