Энтомоптер

- Ты забыл про эффект планирования, - сказал Инженер. - При остановке педалей крылья автоматически примут среднее положение, и машина перейдет на свободный полет. То есть начнет планировать.

- А вдруг ветром перевернет?..

- Никогда, - сказал Инженер. - Центр тяжести в любом случае будет лежать ниже плоскости крыльев. Тебя будет только раскачивать.

- Красота!.. - мечтательно вздохнул Тошка и еще усерднее принялся набивать тавотом подшипник.

На велосипедной раме мы начали монтировать двигатель, который назывался кулисным. Это был необычный двигатель. Вращение педалей передавалось особым ползункам. Ползунки скользили взад и вперед в специальных планках с прорезями. Эти планки качались из стороны в сторону с такой быстротой, что их почти не было видно. Вот эти-то колебания и передавались тонкими стальными штангами на крылья.

Оказывается, двигатель был построен уже давно. Инженер работал над ним долгие дни, глядя в окно на мальчишек, играющих на улице. Кое-кого из них он знал, и они выполняли его несложные поручения - выискивали на свалках подходящие железные полосы, покупали сверла взамен сломавшихся, бегали за газетами.

Инженер вытачивал деталь за деталью, пользуясь самым простым инструментом - десятком напильников разного сечения и маленькой дрелью со сменным патроном. И еще у него были переносные тиски, которые он струбциной крепил к письменному столу. Но самое главное - у него были руки, которые умели делать все.

Как мы завидовали этим рукам!

Но когда однажды я сказал, что мы не научимся ничего делать так, как он, Инженер страшно рассердился.

- Тогда вообще незачем учиться! - сказал он, и на щеках его вспыхнули красные пятна. - Наденьте на себя шкуры, идите в лес, найдите пещеру и высекайте каменные топоры. Хотя... с такими рассуждениями вам и топора-то хорошего не сделать. Вы просто одичаете и опуститесь на четвереньки и забудете человеческую речь! И если вы еще раз заикнетесь об этом - я вас не знаю. Вот так.

Мы сидели, и нам было очень плохо, и я проклинал себя за то, что брякнул такую глупость.

Инженер долго не мог успокоиться.

Наконец он остыл, но целый день разговаривал с нами натянуто, словно нехотя.

Мы собрали цепную передачу и кривошипный механизм. По всей комнате на газетных листах были разложены детали энтомоптера. Инженер, сидя в кресле, командовал. Борька затягивал гайки крепежных скобок и морщился от боли в спине.

В дверь постучали.

- Да, да! - сказал Инженер.

В комнату вошел Левицкий.

Я прилип к полу.

Борька сзади тихо ахнул и уронил гаечный ключ.

Левицкий хмуро посмотрел на меня из-под косматых черных бровей, будто прожег глазами, потом поднял руку, как для салюта, и сказал:

- Привет, Володя! Трудишься? Я не помешал?

Вот это номер! Значит, они знают друг друга?

- А, Игорь! Здравствуй! - воскликнул Инженер. - Я тебя вчера ждал. Почему не пришел?

- Не мог, понимаешь, - сказал Левицкий и снова уставился на меня. - В клубе отчетное собрание. Задержался до десяти. Дома тоже концерт. У меня вторую ночь какая-то шпана в саду работает. Сегодня на "бельфлере" такую ветку заломили - страсть. Ведра два яблок. Поймать бы хоть одного паразита... Не яблок жалко, понимаешь, - дерева. Такое дерево изувечили!

- А ты хоть раз пробовал? - с любопытством спросил Инженер.

- Что?

- Ловить этих налетчиков.

- Конечно пробовал! Поймал вчера, понимаешь. За ноги держал. Только он ушел, негодяй. Полрубашки на проволоке оставил и ушел.

Левицкий сердито засопел и вынул из кармана папиросу.

- Разглядеть-то его сумел? - спросил Инженер.

- Какое!.. - махнул рукой Левицкий. - Разве в такой темноте разглядишь?

У меня отлегло от сердца. От радости захотелось вскочить, крикнуть что-нибудь веселое, запрыгать на одной ножке.

Левицкий уселся на стул возле Инженера. Закурил.

- Но кое-что этот парень подарил мне на память, - сказал он. - Смотри.

Он вынул из кармана и подбросил на ладони что-то длинное и блестящее.

У меня воздух остановился в горле.

Левицкий держал в руке знаменитый Борькин ножик с перламутровой ручкой.

Я наверняка знал, что второго такого ножа в нашем городе нет. И в магазинах такие тоже не продавались.

Этот ножик подарил Борьке дядя, моряк-балтиец. Он сам его выковал из лучшей подшипниковой стали. Сам выточил ручку из белого перламутра. Сам сделал гравировку на большом складном лезвии: "Борису в память о Балтике".

- Ну-ка, покажи, - сказал Инженер и взял у Левицкого нож. - Мне кажется, я узнаю эту штуку.

Сердце у меня больно сжалось и замерло. Инженер отлично знал этот нож. Борька все время старался держать его на виду из хвастовства.

Теперь вот нахвастался.

Что сейчас будет?..

Левицкий спросил громко:

- Узнаешь?

- Подожди, - сказал Инженер, - подожди. Нет. Это не тот. У того была ручка из искусственного перламутра. А здесь... И гравировки на лезвии никакой не было. Да, я ошибся. Возьми.

Левицкий спрятал нож в карман. Юрка и Тошка застыли у велосипедной рамы. Инженер отвернулся от всех и смотрел в окно.

- Как насчет шахмат? Может, сыграем партию? - спросил Левицкий.

- Нет. Извини, - сказал Инженер. - Сегодня я не буду играть. Чувствую себя неважно.

Левицкий ушел.