Енот-потаскун

Прозвучало это, как мне показалось, достаточно убедительно. Придав ему ускорения в сторону лифта, я вошел в квартиру и захлопнул дверь. Успевшая просочиться за моей спиной Ольга обнимала Наташу и шептала ей что-то на ухо. Я и глазом моргнуть не успел, как та уже всхлипывала, уткнувшись носом мне в грудь. Я обнимал ее, гладил по волосам, пока не услышал деликатное покашливание.

— Ну я пойду, пожалуй, — сказала Ольга. — Спасибо, Антон. Ты это… просто космос.

— Подожди, — я остановил ее. — Пусть уберется сначала. Посмотри в окно, когда уедет, — и спросил Наташу: — Что это было вообще?

— Я уже собиралась уходить, он вломился. Орал, что никакого развода не будет, что я его жена и никуда от него не денусь. Даже если придется меня связать и на цепь посадить.

Задним числом я сильно пожалел, что лестницы в новых домах отдельно от квартир. Иначе он летел бы до самого низа, пересчитывая каждую ступеньку.

— Прости, что я так… по телефону, — она снова всхлипнула, дотронулась до щеки и поморщилась. — Он увидел на экране «Антон», схватил Тошку за шкирку. «Скажи своему… — тут Наташа замялась и пропустила, кому именно, но и так было понятно, — скажи, чтобы больше не звонил, иначе я твоему еноту шею сверну».

Услышав свое имя, Тошка выбрался откуда-то из дальнего угла и подбежал к нам. Встал столбиком, уцепившись за мои джинсы, и я взял его на руки.

— Все, уехал, — Ольга вышла из кухни. — Наташ, я поскакала. Все будет хорошо.

— Скажи Кате, что я в выходной отработаю.

— Ладно-ладно.

Она ушла, я отпустил Тошку и подхватил на руки ее. Отнес в комнату на диван, посадил себе на колени. Прижимал к себе, покачивая, как ребенка, говорил всякие глупости, которые не смог бы вспомнить уже через минуту.

Ожил в кармане телефон. По стеклу ветвилась большая трещина.

Черт… Ну да ладно, все равно менять пора.

— Антох, ты куда пропал? — спросил отец. — Стойло занял своей козявкой и слился.

— Поезжай, — тихо сказала Наташа, и я посмотрел на нее с сомнением.

— Ладно, па, скоро подъеду, — я отключился и убрал телефон. — Уверена? А ты тут рыдать будешь?

— Постараюсь не рыдать, — пообещала она, старательно моргая.

Я вытащил ее блузку из брюк, пробрался под нее руками. Сдвинул вверх лифчик, выпустив грудь на свободу. Она легла в ладони, как два яблока. Большие пальцы грубовато ласкали соски, обводя под ними два полукруга. Ее глаза затуманились, губы приоткрылись. Наклонившись, я поцеловал ямочку у нее под горлом, проскользнул пальцами под пояс. А потом быстро вернул чашечки лифчика на место и заправил блузку в брюки.

— Ну я пошел.

Ее глаза распахнулись на ширину плеч.

— Теперь ты точно не будешь рыдать, — пояснил я. — А будешь думать, каким бесстыжим развратом мы займемся, когда я вернусь. Разве нет?

— Ну ты и сволочь! — улыбнулась Наташа.

— Да. Но ведь твоя же сволочь. Твоя? — она кивнула. — Ну вот. У тебя теперь есть своя собственная ручная сволочь. Круто же. Не хуже ручного енота. И пожалуйста, — добавил я, надевая в прихожей свитер и куртку, — не открывай никому. Ни соседям снизу, которых затопило, вообще никому.

— Хорошо, — она с усилием выдвинула ящик тумбочки, который Тошке был не по зубам, и достала ключи. — Держи. Откроешь сам.

20. Наталья

Черт, это был импульс вообще-то. И, похоже, я ступила. Мало того, что ключи от квартиры — символ следующего уровня квеста, так они у меня всего одни. И что теперь? Сказать: «Только ты мне потом их верни»? Или: «Сделай себе»?

Фейспалм…

Антон подкинул ключи, поймал, посмотрел на меня, сдвинув брови.

— Так, отменяется. Одевайся.

— В смысле? — кажется, соображаловку мне начисто отшибло.

— В травму поедем. Придешь и скажешь: «Муж приласкал». Они там в теме.

— Зачем?

Вот только этого позорища мне и не хватало!

— Когда там у тебя суд? В четверг? Он придет, принесет миллион справок, что не смог два раза прийти, потому что выполнял задание правительства государственной важности. И попросит время для примирения, потому что жить без тебя не может. Три месяца. Хочешь?

— Не дадут, — не слишком уверенно возразила я.

— Запросто, — хмыкнул Антон. — Поехали.

— Теперь ты будешь мной командовать? — проворчала я, надевая туфли.

— Только если надо. Во-первых, такая справочка — уже аргумент, что никакого примирения не будет. А во-вторых, еще кое-что. Я, конечно, старался ему приложить так, чтобы следов не осталось, но гарантии дать не могу. И не исключаю вариант, что он прямо отсюда тоже в травму поскакал. Если закрутится весело, то это будет подтверждение: я не из криминальных побуждений навешал честному гражданину, а действовал в пределах необходимой обороны и самообороны. Наташ, это все не шутки и не кино на самом деле.

— Я понимаю. Поехали. Просто это… так противно.

— Я тоже понимаю, — он наклонился и поцеловал меня в висок. — И очень надеюсь, что скоро все это останется в прошлом.

Хотела б и я надеяться…

— Извини, но меня жрет любопытство, — сказал Антон, когда мы уже ехали в травмпункт. — Зачем ты его вообще впустила?