Эннера

— То, что произошло вчера ночью, как ты опустошил меня. Почти убил… Я никогда о подобном не слышала. И я не в обиде на тебя за это. О, ни капельки не в обиде! — она улыбнулась. — Понять, что ты уязвим. Это… Да, я могу прекратить свое существование. Но это потребует небывалого мужества и терпения. И еще большей уверенности в своем решении. Потому что для этого нам надо полностью себя истощить энергетически, пробыть в Песочнице так долго, что просто умрем от голода. Или покончим с собой. А наше мировосприятие… оно просто не допустит такого. Ллэр говорит, мы скучные, скучающие и равнодушные, но мы все равно не думаем о том, как все это прекратить. Когда столько живешь, само понятие времени, вечности теряют какой-либо смысл. Нет такого «столько живешь», нет начала и конца, нет ничего, то есть, действительно, ничего. И в то же время- есть всё. Бесконечная череда сегодня. У нас существуют легенды, что когда-то было по-другому. И сам факт их наличия, сам факт размышлений на этот счет, вопросов, поисков, философствований подтверждает, что когда-то БЫЛО что-то. Иначе бы мы просто отрицали все это, мы бы были меньше людьми. Ведь из ничего не может зародиться такое. Согласен?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Может быть, ваши вопросы возникают только потому, что вы невольно сравниваете себя с людьми? Или потому что часть вас когда-то ими была. Например, я… Я ведь тоже не человек, как оказалось. Но я родился, вырос, живу в Бэаре. Я привык к этой жизни, не хочу ее менять. Хочу оставаться человеком, чья бы кровь ни текла в моих жилах. И знаешь, та теория Ллэра, что когда-то доа провели мегаэксперимент, чтобы получить бессмертие… Мне странно думать, что кто-то сознательно хотел такого. Тем более, мои древние предки. Какой-нибудь мой пра-пра-пра-доа родственник, — он рассмеялся.

— Разве мы бы сравнивали себя с людьми, если бы у нас изначально не было чего-то общего? Мы ничего не знаем о том, кто мы и откуда. Но не могли же мы вот так вот просто всегда быть? Ничего не уметь толком, все эти психокинетические фокусы- всего лишь фокусы… В нас заложен этот вопрос. Только нам стало все равно. Многим всегда и будет. Но есть такие, как Ллэр. Ему очень быстро стало не все равно. Очень быстро надоело просто быть и быть всегда. А теперь он уж точно не успокоится, раз уж нашел твою Таль. Никто нигде никогда не встречал людей, которые бы раскрыли секрет, как сделать из простого человека- атради, или доа, или просто одаренного чем-то необычным.

— А что он ищет? Ответы на вопросы? Лекарство от вечности?

— Все сразу! Говорит, что бессмертие- противоестественно, что нас таких, какие мы получились, не должно было быть. И раз это эксперимент, то его можно обратить.

— А ты ему помогаешь, потому что когда-то превратила в такого? Или, наоборот, пытаешься остановить?

— Я… — она задумалась, потом сделала несколько глотков, словно это могло помочь найти ответ. Кажется, Роми сама не уверена, зачем во все это лезет. — Мешать точно не собираюсь. Ну найдет он своё лекарство… Он же не станет всех насильно им пичкать. Я даже не уверена, что найдя, он на себе его опробует. Потому что ему важен сам факт возможности выбора. Но… за мной долг другому человеку, который уже выбрал. Я дважды пыталась исправить его жизнь, и в итоге… ничего хорошего из этого не вышло.

— Расскажешь? — спросил Адан, но, заметив или, вернее, почувствовав её неуверенность, добавил:- Если хочешь, конечно. Мне кажется, я мог бы помочь. По крайней мере, если сейчас кто-то и может что-то выбить из Таль, это я.

— Ты мог бы помочь, наверное… Но я так мало понимаю, что именно нужно выбить из Таль, что без Ллэра и его правильных вопросов все это будет без толку. Не я копала годами, не я пыталась понять, как все работает. Я всегда думала, что у него это пройдет, — Роми помолчала. — Знаешь, Алэй… Он бы умер, не дожив до тридцати, если бы не оказался особым. Как Мира… Ну, не как Мира, потому что он все же атради, но у них, оказывается, много общего. Ему и было почти тридцать, когда он оказался в Плеши. Для него она, конечно, предстала не баром. Тёмный, мрачный огромный зал, как в древнем замке, с высокими потолками, тяжелыми люстрами, с которых свисала жуткого вида паутина… Рваными гобеленами, — она усмехнулась, — и одним единственным окном, в потолке. Прямо над покрытым пылью троном… Он решил, что умер, и это- загробное царство. А я- Встречающий. Некий ангел смерти. И знаешь… он не боялся. Не сожалел… даже обрадовался, что за гранью- не пустота.

Она говорила, а его воображение, сдобренное хорошей порцией алкоголя, живо рисовало картины того, о чем слышал. Правда, настоящих замков до Тмиора ему видеть не приходилось, зато теперь легко представлялось место, в котором оказался этот самый Алэй. И судя по голосу Роми, он один из «тех», кого вечная рыжая прекрасно помнила в своем прошлом.

— А как ты узнаешь, что кто-то оказался в Плеши? — спросил Адан.