Эннера

Ллэр же смотрит на нее спокойно. И недовольно.

— Что именно ты имеешь в виду?

— То, что ты сейчас здесь, — он зол. — Урсейя, в этот Храм нельзя так просто взять и войти, на него наложено заклятие.

— Тебя злит, что я прошла сквозь твою охрану? — ее губы кривятся в усмешке.

— Это не моя охрана. Заклинание наложено Древними. Его не сложно обойти, но не стоит этого делать. К тому же, ты должна сейчас быть с остальными, они уже заметили твое отсутствие и начинают нервничать. Ты же не хочешь, чтобы они узнали?

Урсейя усмехается.

— Оставь этот бред, Майоти. Я в курсе, кто ты.

— И кто же я?

— Ты сам- Древний. Из тех, кого мы теперь зовем раммари- Ушедшие. Ты когда-то жил здесь, но потом умер, а теперь вернулся, чтобы нас уничтожить.

Он удивлен, но это ничего не меняет. Ллэр продолжает злиться, хотя голос его остается ровным.

— Я пытаюсь помочь.

— Это не имеет значения. Ты уничтожишь.

— Это сказали тебе Боги?

Урсейя медленно обходит алтарь, останавливается по другую сторону, протягивает руку, касаясь свечи, тут же отдергивает руку. Ллэр знает почему- воск ледяной, так же как и пламя. Это лишь иллюзия. Холодный огонь, который Ллэр притащил из другого мира. Атрибуты загадочности, призванные убедить местных жителей, что здесь пристанище добрых духов, которые спасут и защитят.

— Я должна была увидеть Храм изнутри, — на последний вопрос Урсейя не собирается отвечать. — И прикоснуться ко всему, чем он наполнен. Даже к тому, чего ты не видишь…

Видение обрывается. Картинка опрокидывается, наливается светом. Солнце отражается от облаков.

Здесь Мира уже была. Три месяца назад, в воспоминаниях Роми.

— Если ты не остановишься…

— Это и наш мир, наш дом. Алэй, я не могу…

— Эль, я не буду начинать все с начала. Не буду тебе снова объяснять, что Нэшта теперь живет по другим законам. Остановись.

— Они себя разрушают.

— Это их жизнь. А ты не их Бог. Хватит играть чужими жизнями.

— Играть? Мы сделали это. Ты. Я. Роми. Я…

— Ты? Эль, знаешь, кто такая Урсейя Канра?

Ллэр молчит. Смотрит на облачное море.

— Почему мы всегда встречаемся в этом месте? — он не хочет отвечать, не хочет и слушать. Он знает, кто она. И знает, что если не остановится и проиграет…

…Он точно знает, когда все изменилось.

Мира отгораживается от памяти Ллэра.

Когда-нибудь, если этому суждено случиться, если выживет, если у них получится спасти атради, если… Если все эти бесчисленные «если» позволят, она обязательно расспросит Ллэра обо всем, что произошло тогда. И кто такая Урсейя. Она должна знать. Но не сейчас.

Пока в ней достаточно энергии, стоит попытаться еще раз.

— Ты ведь не позволишь им… — Мира не договаривает. Память, это всего лишь память, успокаивает себя. Все это уже было, все это уже не может причинить ей вреда.

Она набирает в легкие воздуха, прикасается к воспоминаниям, и будто проваливается в глубокий колодец.

Мучительные секунды падения, перед глазами снова калейдоскоп картинок. И снова возвращается боль, удушающий кашель разрывает легкие на части. Во рту- привкус крови. В голове- тот же монотонный голос.

Мира чувствует- Самар колеблется, не знает, как поступить, сомневается. И это ощущение само по себе болезненно. Она откуда-то знает, его решение коснется и ее тоже. Сопротивляться голосу не выходит.

— Это твой окончательный выбор, Самар? — хрипло, через силу произносит Мира.

Он едва заметно улыбается. Отвечать и не думает, и это само по себе- ответ.

— Мира, что-то… Уходи… — просит Ллэр. Он чувствует опасность, даже сейчас, когда это всего лишь срез памяти.

Она слышит, но ничего не может изменить. Безвольной марионеткой отдается во власть уже случившегося, пережитого только для того, чтобы показать и пережить снова.

Боль… Тупая, обжигающая изнутри. Болят мышцы, вены, кожа. В ней будто застряло инородное тело, пытается высвободиться. Любой ценой, даже если цена- ее жизнь.

Голоса, запахи, звуки, картинки, ощущения теперь уже троятся. Мира одновременно чувствует все тремя ипостасями сразу. Одна- пассивно наблюдает, две другие борятся между собой. И эта борьба сводит с ума.

Какая-то, наконец, оказывается сильнее. И Мира скорее замечает со стороны, чем чувствует: там, на поляне- она снова призрак. Как на пляже с Ллэром, как потом на скале, когда Тени…

Тени! Она вдруг видит их совсем близко. Еще через миг понимает- они все это время находились в ней, а теперь беспрепятственно покидают убежище, множатся, из серых превращаются в темные, черные, блестящие на солнце, как гладкая морская галька Актариона.

Холодно. Ужасно холодно. Воздух стынет еще в горле, обжигает нёбо. Но дышать, как ни странно, легче. Кашель пропал, во рту исчез привкус крови.

Невидимая сила лишает Миру опоры, бестелесной оболочкой она стремительно пронзает пространство, взлетает вверх- туда, где Теням до нее не добраться. Зато она видит все. Позволяет увидеть и Ллэру.