Эннеады

41. Можно сказать, что существам высшей божественной природы, но все же стоящим ниже /верховного начала/ мышление дано в качестве пособия, выполняющего приблизительно такую же роль, к какой предназначается веществам, которые без него были бы слабы. Но если бы глаз сам был и светом, то какая была бы нужда ему воспринимать еще что-то /чтобы быть зрячим/?! Искать света посредством глаза принуждено /то или иное существо/ бывает лишь потому, что само по себе может найти около себя только тьму, и если мысль всегда ищет света, между тем как свету не зачем искать света, то это значит, что верховное начало, так как оно само есть свет, не станет же в мышлении искать для себя света и что мышление ему не приличествует. Какую, в самом деле может оказать ему услугу, что может прибавить ему ум, который сам нуждается в помощи /от него же/, чтобы мыслить? Итак, оно не познает даже самое себя, как потому, что в этом не имеет нужды, так и потому, что в противном случае оно было бы двойством, или даже множеством, как и мышление, которое /кроме себя и своего субъекта - ума/ предполагает еще и третье - мыслимое /свой объект/. Ведь, если бы все эти три вещи - ум, мышление и мыслимое были тождественны между собой, тогда они составляли бы нечто такое совершенно-единое, в котором все они исчезли бы бесследно; а так как они друг от друга отличны, и каждая из них есть иная, то все они вместе тем более суть нечто совсем иное, чем то первое начало. А потому, когда речь идет об этом совершеннейшем существе, которое не нуждается ни в каких подспорьях со стороны, мы должны устранить из его понятия все прочее, потому что, чтобы ни усвоили ему, этим мы только умалим его, забыв, что оно ни в чем не нуждается. Для нас мышление, конечно, есть прекрасная вещь, потому что наша душа нуждается в уме, да и для самого ума - не меньше, потому для него быть, существовать значит то же, что мыслить, и значит он от мышления и в мышлении самое бытие свое имеет. Поэтому для ума составляет существенную необходимость быть в нераздельном единении с мышлением, постоянно иметь сознание о самом себе - сознание своего единства в этом своем двойстве; а будь оно одно чистое единство, - он, конечно, довлел бы себе самому и не нуждался бы в восприятии и в мышлении. Поэтому, если существует пресловутое правило "познай самого себя", то оно относится только к тем существам, которым, по причине присущей им множественности, необходимо давать в ней отчет самим себе, знать количество и качество ее элементов, чего они /первоначально/ или вполне, или совсем не знают, а равно - и того, что в их природе составляет то главное и основное, которым обуславливается самое их существование. Но коль скоро есть начало абсолютное - единое и самосущее, то оно слишком велико для того, чтобы чувствовать, мыслить, познавать себя, потому что даже для себя самого не есть что-либо /подпадающее этим деятельностям/, и, довлея всецело себе, не принимает в себе ничего. Поэтому, хотя оно есть Благо, но даже и это не для самого себя, а для всех других существ, которые имеют нужду в благе, между тем как само Благо не имеет в себе нужды, ибо слышно было бы, если бы само Благо, так сказать, не доставало себе и чувствовало нужду в себе. Оно и не глядит на себя, ибо созерцание уместно и нужно лишь там, где через него нечто дается и получается. Все это и подобное им отдано тем существам, которые после и ниже его и из всего того, что принадлежит им, ничто не присуще ему, - не присуще даже то, что называется сущностью, субстанцией, и уже тем более - мышление, потому что где мышление, там непременно есть и сущность, и с первым, самым совершенным мышлением дано также /первое/ истинно-сущее /ум с идеями/ - оба вместе, нераздельно. Вот почему верховное начало недоступно ни наименованию словом, ни чувственному восприятию, ни научному познанию, - недоступно потому, что нельзя ничего усвоять ему в смысле его принадлежности, или атрибута.