Эннеады

7. Но если так, если душа производит природу разных животных лишь после того, как сама подверглась порче и извращению, то не значит ли это, скажут, что она первоначально вовсе не была предназначена творить ни вола, ни коня, и что поэтому такие порождения, как конь или вол, представляют нечто противное ее природе? Нет, они, конечно, ниже, или хуже ее самой, но они не представляют для нее ничего противоестественного, потому что она и в самом начале обладает потенцией и коня, и пса и т.п. и когда приходится творить живое существо, то она, подчиняясь импульсу своей природы, творит или самое лучшее, если имеет в своем распоряжении все для этого необходимое, или только такое, какое может, если не имеет подобно тому как и художники, хотя умеют созидать всевозможные образы, на самом деле однако, обыкновенно созидают только или такие, которые им заказываются, или такие, какие оказываются возможными при особых свойствах материала, для них употребляемого. И в самом деле, что мешает допустить, что творческая сила универсальной души, в качестве универсального организующего принципа, начертывает контуры тел, еще перед тем, как от нее же войдут в эту /организованную/ материю животворящие одушествляющие силы /т.е.индивидуальные души/? Почему не согласиться, что этот предначертываемый эскиз, имеет для материи значение и силу первых передовых лучей проникающего в нее света? Почему не признать, что душа /индивидуальная/ вслед за этим уже только завершает дело /образования тела, намеченного мировой душой/, т.е. сообразуясь с намеченными контурами и чертами, организует все члены и что каждая душа при этом и сама принимает вид сообразны с тем телом, в которое вселяется, подобно тому, как в хоре каждый участник сообразуется во всем с той ролью, которую на себя взял. Вот к каким выводам постепенно пришли мы, задавшись вопросом о том, каким образом соединяется с природой человека чувственное и как /не смотря на это/ сверхчувственное бытие остается непричастным процессу рождения и всяческого изменения. Мы выяснили и доказали, что не сверхчувственные сущности ниспадают до положения чувственных вещей, а напротив, последние стремятся уподобиться первым, войти и быть в связи с ним, и что поэтому чувственный человек от ноуменального человека получает способность созерцать сверхчувственные сущности, а к вещам чувственным стоит в таком же отношении, как ноуменальный человек - к сверхчувственным. Ведь и эти последние суть вещи ощутимые, но так как они бестелесны, то восприятие или представление их совсем иное вполне ясное и отчетливое, между тем как наши восприятия телесных вещей несравненно темнее, спутаннее и поэтому вызываются ощущениями /в тесном смысле слова/. Поэтому, если мы земного человека называем чувственным человеком, то это потому, что с одной стороны его чувственные восприятия хуже /чем восприятия ноуменального человека/, а с другой в такой же степени хуже и /подпадающий им/ вещи, которые суть только образы ноуменальных вещей. На этом основании наши /здешние/ чувственные восприятия могут быть принимаемы за темные, спутанные мысли, а мысли /там, в ноуменальном мире/ за ясные ощущения или восприятия. Вот и все о чувственной стороне /в природе человека/.