Эннеады

3. Однако, /тот же Платон/, говоря, что в истинном числе заключена сущность и в сущности - число, должны опять-таки в свою очередь утверждать, а/ что есть некая ипостась /чистая существуемость/, числа самого в себе, b/ и что оно существует не /только/ в счисляющей душе, но с/ впервые понятие числа возбуждается в ней благодаря /объективному/ различии чувственных вещей /самих по себе/.

d

5. /Итак, если число - не просто субъективно-психический процесс, определяемый эмпирическим воздействием чувственных вещей, то что же оно такое само по себе? Прежде всего, число само по себе не есть только спутник и нечто как бы только присозерцаемое при сущности/. Итак, какова природа его? Спутник ли оно /эйдосов/ и как бы /нечто/ присозерцаемое в каждой сущности?

1. Если мы положим, что "человек" и "один человек" или "сущее" и "одно нечто сущее" - одно и то же, и /также точно/ - относительно всякого умного предмета и каждого числа /то возникает ряд недоразумений/ а/. Как тогда возможно было бы двойку и как все /другое/ /измерять единицей/ и как: /возможно было бы/ такое число свести к единому? Ведь при этих условиях получится /лишь/ множество единиц, и - в то же время ничто не будет в соответствии с единым кроме простой /первоначальной/ единицы. b/ если только не скажут, что двойка и есть сама вещь, скорее нечто созерцаемое в вещи, состоящей из двух в совокупности взятых потенций, /смысловых возможностей/, как бы соединенное в одно, или, если /не будет иметь в виду числа/, о которых говорили пифагорейцы, по каковым, как известно, числа есть результат пропорциональности /вещам/, как например, справедливость есть четверица и другие вещи - другое число, с/ Но ведь подобным способом скорее /можно достигнуть только того, что/ некое множество, образующее одну /определенную/ вещь, соединится вместе с числом, которое соответственно /с этой вещью/ есть /то же нечто/ единое, как например десятка d/ А ведь мы не то называем десяткой /о чем можно сказать, только то, что оно есть одно/, но /мы изучаем сейчас десятку/, соединяя в одно именно десять раздельных /моментов, и именно их называя десяткой/.

2. Но не признать ли, что десять лет мы называем десяткой тогда, когда из многого возникает одно, подобно тому, как и там /в умном мире существуют/ такие же /раздельные цельности, соединяемые в одно/? а/. но если так, то, раз созерцается в вещах число, должна ли уже существовать ипостась, /умно-смысловая сущность/, числа? b/ скажут: тогда ничто не мешает существовать в вещах и ипостаси делизны, на том сновании, что белизна созерцается в вещах; а равно существовала бы и ипостась движения наличного в сфере сущего, раз /само/ движение созерцается в сфере сущего. с/ /Разумеется, и это все имеет свои ипостаси. Но тут существенная разница/. Число /устанавливается/ не так, как движение. Но в виду того, что движение есть нечто, то так же и единичность, говорим, в нем созерцается, /и потому единичность первее движения, белизны и прочего/. Затем, /во-вторых/ ипостась, подобная /ипостаси движения, белизны и прочего/ отрывает число от пребывания в качестве сущности и делает его скорей акциденцией, и даже, вообще, /говоря/, не вполне и акциденцией, ибо акциденция тоже должна быть чем-нибудь /самим по себе/ до акцидентирования /собой/ вещей; и даже в случае нераздельности /с вещью/ в ней се равно есть некая самостоятельная природа, так например, белизна: и служить в виде предиката другой /вещи/ она может только тогда, /когда в ней/ уже будет то, что должно быть предикатом.