Эннеады

18

V.1 О ТРЕХ НАЧАЛАХ ИЛИ СУБСТАНЦИЯХ

[Эгоистическое стремление душ к утверждению независимого существования как причины их забвения о Боге. Отрешенное от всего чувственного самосознание как первая ступень к богопознанию. Самопознание удостоверит прежде всего в существовании единой универсальной души, от которой происходит всякая индивидуальная душа. Душа эта в свою очередь, насколько она осуществляет целую систему идей, указывает на существование высшего над ней начала божественного, вечного, неизменного творческого Ума - как целостного архитипа всего существующего. Поскольку же Ум представляет в себе двойство мышления и бытия, то он предполагает такое еще высшее начало абсолютно Единое, которое, стоя выше бытия и мышления, служит верховной причиной обоих. Таким образом Единый производит Ум, а Ум производит душу. Эта теория единого начала, как основы двух других начал не чужда была Анаксагору, Гераклиту, Эмпедоклу, в особенности Платону, отчасти и Аристотелю. Эти три начала не чужды и нам, напротив, все в совокупности входят в нашу природу и составляют нашего внутреннего человека, при чем последнему из трех сверхчувственных первопринципов соответствует наша живая душа, среднему наш рассудок, а первому, самому высшему - наш созерцательный разум. То, что мы часто не сознаем этих начал, не означают еще, что они нам не присущи и в нас не деятельны.]

1. Отчего и как это происходит, что души забывают Бога - своего Отца? Отчего это происходит, что они, имея божественную природу, будучи созданием и достоянием Божьим, теряют знание о Боге и самих себя? Причина постигшего их зла лежит в них же самих - в их дерзостно осуществившемся желании рождения, в их изначальном стремлении к инобытию или обособлению, в их замысле ни от кого не зависеть, а жить по свое воле от себя и для себя. Как только они вкусили сладости такого самостоятельного бытия, тотчас дали полную волю всем своим прихотливым желаниям и став, таким образом, сразу на путь противоположный своему первоначалу, постепенно отдалились от Бога до степени полного забвения о том, что они есть суть Его создание и его достояние. Как дети, тотчас после рождения отделенные от родителе, вскормленные и выросшие на чужбине не узнают потом их, и себя не признают их детьми, так и души, живя долгое время без созерцания Бога и без сознания своих к Нему отношений, теряют наконец фактически свое прирожденное достоинство, вследствие забвения о своем происхождении, - пристращаются к разным предметам, считая их более ценными, чем самих себя, прельщаемые внешними вещами, отдают им уважение и все лучшие чувства, и вместе с этим, понятно, все более и более порывают связь со всем высшим, божественным, от которого наконец удаляются и отвращаются с пренебрежением. Таким образом души доходят до забвения Бога по то причине, что все прочее чувственное чтут и любят больше, чем самих себя, ибо коль скоро душа что либо таковое ставит предметом своего восхищения и искания, то тем самым она признает это за высшее и лучшее, а себя за низшее и худшее, а когда она свыкается таким путем с мыслью, что сама она хуже всего подверженного происхождению и уничтожению, что она и по достоинству и по праву на существование несравненно ниже всего того тленного, которое она чтит и любит, тогда понятно, она не в состоянии уже бывает уразуметь природу и силу Божества. Поэтому, кто пожелал бы помочь людям, находящимся в таком состоянии, т.е. направить их мысли в противную сторону и довести их до высочайшего, единого первого начала, тот должен во-первых, показать им всю ничтожность тех вещей, которые они так высоко ценят (о чем нами много было говорено в другом месте), и по-вторых, напомнить им о происхождении души. Второе должно предшествовать первому, так как прольет свет и на первое. Поэтому и мы с него начнем наше исследование, так как от него прежде всего зависит достижение того самого высшего искомого, ибо желает достигнуть его не иной кто, как душа, которая, понятно, для этого прежде всего должна познать, что такое сама она есть, обладает ли она способностью познавать и созерцать высочайшее и, наконец, прилично ли и уместно ей предаваться такому исследованию? Если божественное чуждо ей, тогда какой смысл могут иметь все ее усилия. Но если оно сродно ей, тогда, конечно, она может и обязана постигнуть и познать его.