Читаем Enlightenment Now: The Case for Reason, Science, Humanism, and Progress полностью

Exchange can make an entire society not just richer but nicer, because in an effective market it is cheaper to buy things than to steal them, and other people are more valuable to you alive than dead. (As the economist Ludwig von Mises put it centuries later, “If the tailor goes to war against the baker, he must henceforth bake his own bread.”) Many Enlightenment thinkers, including Montesquieu, Kant, Voltaire, Diderot, and the Abbé de Saint-Pierre, endorsed the ideal of doux commerce, gentle commerce.19 The American founders—George Washington, James Madison, and especially Alexander Hamilton—designed the institutions of the young nation to nurture it.

This brings us to another Enlightenment ideal, peace. War was so common in history that it was natural to see it as a permanent part of the human condition and to think peace could come only in a messianic age. But now war was no longer thought of as a divine punishment to be endured and deplored, or a glorious contest to be won and celebrated, but a practical problem to be mitigated and someday solved. In “Perpetual Peace,” Kant laid out measures that would discourage leaders from dragging their countries into war.20 Together with international commerce, he recommended representative republics (what we would call democracies), mutual transparency, norms against conquest and internal interference, freedom of travel and immigration, and a federation of states that would adjudicate disputes between them.

For all the prescience of the founders, framers, and philosophes, this is not a book of Enlightenolatry. The Enlightenment thinkers were men and women of their age, the 18th century. Some were racists, sexists, anti-Semites, slaveholders, or duelists. Some of the questions they worried about are almost incomprehensible to us, and they came up with plenty of daffy ideas together with the brilliant ones. More to the point, they were born too soon to appreciate some of the keystones of our modern understanding of reality.

They of all people would have been the first to concede this. If you extol reason, then what matters is the integrity of the thoughts, not the personalities of the thinkers. And if you’re committed to progress, you can’t very well claim to have it all figured out. It takes nothing away from the Enlightenment thinkers to identify some critical ideas about the human condition and the nature of progress that we know and they didn’t. Those ideas, I suggest, are entropy, evolution, and information.

CHAPTER 2ENTRO, EVO, INFO

The first keystone in understanding the human condition is the concept of entropy or disorder, which emerged from 19th-century physics and was defined in its current form by the physicist Ludwig Boltzmann.1 The Second Law of Thermodynamics states that in an isolated system (one that is not interacting with its environment), entropy never decreases. (The First Law is that energy is conserved; the Third, that a temperature of absolute zero is unreachable.) Closed systems inexorably become less structured, less organized, less able to accomplish interesting and useful outcomes, until they slide into an equilibrium of gray, tepid, homogeneous monotony and stay there.

In its original formulation the Second Law referred to the process in which usable energy in the form of a difference in temperature between two bodies is inevitably dissipated as heat flows from the warmer to the cooler body. (As the musical team Flanders & Swann explained, “You can’t pass heat from the cooler to the hotter; Try it if you like but you far better notter.”) A cup of coffee, unless it is placed on a plugged-in hot plate, will cool down. When the coal feeding a steam engine is used up, the cooled-off steam on one side of the piston can no longer budge it because the warmed-up steam and air on the other side are pushing back just as hard.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука