Enigma (СИ)

Это своего рода принцип, и я думаю, он знаком каждому из вас.

Особенно если вы не любите болтать о своих мечтах и желаниях, опасаясь того, что из-за этого они не сбудутся.

И во мне есть подобное.

Два человека внутри меня постоянно ведут непрерывную борьбу: и один хочет представить свое Создание всем и рассказать о нем миру, а другой хочет спрятать в самом потаенным уголке своей души, и сохранить только для себя.

И сейчас я иду по длинному коридору, погруженному в полумрак, к тому самому месту, где меня уже ждет мой мирно спящий «подарок». Которому необходимо раз и навсегда разъяснить и напомнить, где его место.

И сделать это нужно весьма показательно.

Не могу сдержать легкой ухмылки, прикладывая палец к гладкой поверхности электронного замка, который за секунду считывает отпечатки моих пальцев. Дверь автоматически открывается, и я вхожу в одну из свои любимых комнат в закрытом клубе «Enigma». На этот раз здесь нет кресла – лишь мягкий мат, а вместо веревок из льна, стены украшают нити из шелка, мерцающие серебром в приятной для моего острого зрения, тьме.

Включаю голубоватое освещение, имитирующее сумерки и свет месяца, и наконец перевожу взгляд на брошенное посреди комнаты т-е-л-о.

Симпатичное такое, сладкое тело. Беззащитное.

Медленно подхожу ближе, вдыхая полной грудью с такой силой, что ноздри раздуваются и разум дурманит знакомый пряный аромат. Платье на девушке к моему удивлению не разодрано, хотя, судя по запаху страха, застывшему в воздухе, она боролась. Жемчужно-розовый цвет шелка оттеняет оливковый тон ее кожи, и делает ее такой… невинной. Обманчиво невинной.

Опускаюсь на колени перед матом, я приступаю к более важной стороне вопроса. Почти не дыша, чтобы хоть как-то абстрагироваться все свои рецепторы от ее сладкого аромата, хватаю Кэндис за запястье, ощупывая слабый пульс. Тщательно осмотрев кожу под ногтями с помощью микроскопа, встроенного в биобраслет, отпускаю руку девушки.

Судя по крошечным остаткам эпидермиса в этих местах, она сильно сопротивлялась и выбивалась из рук этих ублюдков. А это значит, мои четкие инструкции были нарушены. Они были грубы с объектом. Что ж, у меня нет времени выяснять причины, прежде чем назначить наказание.

Они трогали ее.

Мой бесценный эксперимент.

С этого дня, только я могу прикасаться к этой девочке.

– Марк, – обращаюсь к главе охраны по внутренней связи. – Ты знаешь, что делать со своими подчиненными. Они пытались причинить вред моему объекту, – хладнокровный приказ Марк понимает с полуслова. Он, как никто другой знает, что я не прощаю ошибок и вольностей.

Только я могу причинять тебе вред, Энигма. И я буду…

Сжимаю вторую руку Кэндис, оглядывая прикрепленный к голубоватым венам датчик. И только после этого, подавляю внутри себя исследователя, я наконец, могу выпустить на волю зверя, беснующегося внутри с того самого момента, как только увидел ее, распятую на этом мате.

Моя ладонь скользит по округлому бедру Энигмы, прикрытому мягкой тканью, и следом, по коже. Наощупь она нежнее шелка. Податливая, бархатная, идеальная.

Чертовски идеальная помеха для меня.

Буря эмоций образует новую воронку внутри, где-то между ребер, обжигающая ярость закручивается в стальной жгут над диафрагмой. Эти яркие эмоции мне отвратительны, а образы, что рисуют воображение еще хуже. Ведь только сейчас, на меня обрушилось осознание того, что Джеймс прикасался к этой коже каждую ночь. Гладил это тело в то время, как оно должно было таять под воздействием моих узлов.

Это неправильно. Ты принадлежишь мне.

– Тебе понравилось, Конфетка? Урвала свою порцию удовольствия с моим другом? Специально выбрала его, чтобы постараться задеть меня? Мы оба прекрасно знаем, что тогда я мог взять тебя, и ты хотела этого. Просто кто-то очень строптивая и принципиальная девочка, которая раздвигает ноги, только после ряда фальшивых ухаживаний. Тебе нужен принц, детка? – мой голос едва ли не срывается на крик, что, конечно, выходит за рамки моего привычного поведения. – «Темный рыцарь» тебе не по вкусу. Так, принцесса?

Сжав челюсти, я резко разрываю розовое платье, купленное на деньги Грейсона. Треск ткани бьет по оголенным нервы, действует, как триггер, срывающий внутреннего зверя с цепи, и я с упоением наблюдаю за тем, как лоскутки шелка летят в разные стороны, и на то, как оголяется совершенное тело Кэндис.

Когда она остается полностью обнаженной, я даже замираю, почти не дышу. Ощущаю, как бешено пульсируют вены на висках, и облизываю пересохшие губы, оглядывая Энигму. Мой взгляд скользит по ее лицу, скрытому волосами, спускается к выпирающим ключицам и длинной шейке. Наблюдаю за тем, как вздымается небольшая упругая грудь с острыми вершинками.

Россыпь мурашек вокруг них, и плоский живот. Я помню вкус ее кожи…

Кэндис является счастливой обладательницей умопомрачительно узкой талии и широких женственных бедер.