Enigma (СИ)

Прислушивалась к новому для себя языку, рассматривала лица людей, так не похожих на нас… в Европе все другое: люди, культура, жизнь, система…

Здесь, я – не бесправная нелюдь, а обычная девушка.

Хотя, учитывая, что Макколэй вывез меня из страны незаконно, я уже не знаю кто я и где я.

Направляясь вслед за новыми «подсказками», я прогулялась в дивном парке, зашла в магазин Швейцарского шоколада, перепробовав самые вкусные сорта, побывала в картинной галерее, где была часами готова рассматривать картины неизвестных мне художников (в основном на холстах красовались замысловатые абстракции), и наконец, просмотрела небольшой спектакль в театре Цюриха. Пьеса о простой девушке, что, танцуя босой на площади, свела с ума трех мужчин…

И везде этот проклятый символизм, за который я его ненавижу. Макколэй делает все для того, чтобы моя крыша поехала окончательно, и моему мозгу уже ни одна швейцарская шоколадка не поможет.

Так странно. Я провела день одна, но не было ни секунды, чтобы я не ощущала присутствия Макколэя рядом со мной. Он поселился внутри. Создал прочнейшую сеть, связывающую двух людей. И я непременно разорву ее, обещаю.

Я с какой-то горечью осознала, что не могу забыть обиды и боль, как не могу забыть и Бали. Закат на вулкане, и все остальные, проведенные на пляже, или на скалах. На самом краю мира… где были только я и он. Мне казалось, что мы последние на земле люди… и мне было на это плевать, пока он держал меня за руку.

Это было бы настоящее счастье, если бы не было ложью. Иллюзией. Нереальностью.

Когда я подхожу к «выходу из лабиринта», а именно, к зданию с высокими колоннами и литыми серебром статуями при входе, и вижу Карлайла, у меня сердце «падает» вниз, и подскакивает до горла.

Вы бы его видели.

В свете уличных фонарей его космические глаза приобретают новый оттенок, более темный и насыщенный. Его губы плотно сжаты, словно он напряжен, и в то же время, я замечаю, как они расслабляются, когда он видит меня. Отвожу взгляд, когда подхожу ближе. Смотреть на него – невыносимо больно.

– Надеюсь, ты объяснишь мне, зачем все это было, – начинаю разговор я, но осекаюсь на полуслове. Макколэй прикасается к моей щеке раскрытой ладонью – нежно и властно, так, как умеет только он, силой взгляда заставляя все внутри меня трепетать и сжиматься от страха.

– Нет, – твердо отвечает Мак, и гипнотизируя меня взглядом, начинает атаковать вопросами: – Эни, скажи мне. Что ты от меня скрываешь? Тебе известно мое отношение к предательству?

Стараюсь сохранить «лицо» и не выдать своей истинной реакции на его слова. Страх сковывает настолько, что я перестаю чувствовать свое тело, утопая в зеленом омуте его глаз.

– Учитывая то, что мы «сотрудничаем», понятие «предательство» не уместно, Макколэй, – спокойно отвечаю я, и лишь Всевышний знает, скольких усилий мне это стоит.

– Ты права, – сухо отвечает он, пальцем раскрывая мои губы, заставляя низ моего живота воспылать сладкой истомой. Напоминает, сукин сын. Изводит и терзает, словно знает, что я задумала…

– Куда мы идем? – спрашиваю я, когда мы заходим внутрь банка. Рабочий день закончен, и здесь почти нет людей. Макколэя встречает молодой мужчина в деловом костюме, и они что-то обговаривают, пока я стою поодаль, под прицелом оценивающего взгляда сотрудника банка.

– Увидишь, – отвечает Мак, и заводит меня в один из длинных коридоров внутри здания. Не сразу понимаю, как начинаю задыхаться, ощущая признаки приобретенной в капсуле клаустрофобии. Тошнота подступает к горлу, но я пока могу с ней бороться, но ощущение того, что литые сталью стены «двигаются» прямо на меня, не проходит. Наконец, мы видим круглую дверь в конце коридора, и она слишком похожа на вход в лабораторию Карлайла.

Очевидно, это и есть то самое Хранилище.

– Что это?

– Место, где хранятся документы, которые сделают тебя свободной. Я хочу, чтобы ты сама его открыла. Последнее задание. У тебя получится, – стальные нотки в его голосе эхом разлетаются по замкнутому пространству, посылая табун мурашек по всему телу.

И я делаю это. Открываю самую защищенную, казалось бы, комнату в мире. Специальные приборы сканирует мне сетчатку глаза, а следом и все тело. Всей кожей ощущаю на себе покалывание от воздействия разноцветных лучей, и, честно говоря, боюсь быть подпаленной заживо. Голос, кровь, и еще куча непонятных мне проверок, которые я молча выполняю, толком не представляя, что ждет нас по ту сторону стены…

Момент истины – дверь открывается с характерным щелчком.

Мы с Макколэем заходим внутрь и видим…

Ничего не видим, кроме нас самих. Нашего отражения в огромном зеркале на противоположной стороне стены. Ячейка полностью пуста, и напоминает мне капсулу, очередную ловушку, из которой хочется выбраться, как можно скорее.

Зеркальная гладь позволяет мне увидеть эмоции Маколэя, и вопреки ожиданиям, они есть. Его словно передергивает, замыкает. Желваки на скулах напрягаются, выдавая силу его сдерживаемого гнева.