Enigma

Минут десять заброшенный кирпичный завод, к счастью, отвлекает внимание, позволяя собраться с мыслями. Они в чуть ли не дружелюбном молчании бредут между развалинами печей и цехов. На обваливающихся стенах влюбленные парочки нацарапали свои обычные формулы: АЕ + ГС, Тони = Кэт, Сэл — моя. По земле разбросаны глыбы кирпичной кладки и осколки кирпича. Некоторые здания без кровли, с обгоревшими стенами — явно был пожар. Джерихо подумал, уж не немцы ли разбомбили эти сооружения, приняв их за действующий завод. Он хочет поделиться своими предположениями с Клэр, но ее уже нет.

Он находит ее снаружи. Она стоит к нему спиной, глядя на затопленный карьер. Огромный водоем, шириною в четверть мили. Угольно-черная поверхность воды абсолютно неподвижна, что свидетельствует о невообразимой глубине.

— Мне надо возвращаться, — говорит она.

— Что ты хочешь узнать? — спрашивает Джерихо. — Я расскажу все, что хочешь.

И расскажет, если она этого захочет. Ему плевать на секретность, на войну. Он расскажет ей об Акуле, и Дельфине, и Морской свинье. Расскажет о сводке погоды из Бискайского залива. Расскажет все до мелочей об их хитростях и секретах, начертит диаграмму действия дешифровочной машины, если это то, что ей нужно. Но она только говорит:

— Том, надеюсь, ты больше не станешь мне надоедать с этим.

Надоедать. Так вот в чем дело. Значит, он надоел?

— Подожди, — окликает Джерихо, — может, возьмешь это?

Он отдает ей коробочку с перстнем. Клэр открывает ее и поворачивает камень, ловя свет. Потом, захлопнув коробочку, возвращает Джерихо.

— Не в моем вкусе.

***

— Бедняжечка, — говорит она минуту спустя, — я действительно тебя допекла, да? Бедняжечка…

А к концу недели его в «ровере» заместителя директора возвращают в Кингз-колледж.

2

Запахи и звуки воскресного английского завтрака клубились вверх по лестнице пансиона и разносились по коридору, как призыв к бою: шипение горячего жира на кухне, заупокойно-торжественные песнопения передаваемого по Би-Би-Си богослужения, похожие на треск кастаньет хлопки поношенных шлепанцев миссис Армстронг по линолеуму пола.

На Альбион-стрит они были традицией, эти воскресные завтраки, с подобающей случаю торжественностью подаваемые на белом фаянсовом сервизе: ломоть хлеба толщиною в псалтырь, сверху две ложки омлета из яичного порошка — и вся эта масса свободно катается по отливающей радугой пленке растопленного жира.