Эниа

– Питер Бартон, но вижу, это вам известно – попытался продемонстрировать самообладание он, осознавая, что цилиндрическая штука – пистолет с глушителем.

– Ан О’Мали-Стрьом, раз уж приходится придерживаться официального тона… называй меня Ан. Очень приятно. И отдай мне свой телефон!

Сказано было с улыбкой, будто минуту назад они не стреляли, не сбили одного из нападающих, а просто она подсадила путешествующего автостопом и теперь знакомилась с ним. Он понял, что все это не домогательство, чтобы узнать его номер телефона, поэтому покорно отдал ей мобильник

будто в кино

и сказал:

– Вы появились как раз вовремя, спасибо, Ан! А того мужчину… вы его убили?

– Второго, кажется, пропустила.

А ведь никогда не пропускаю!

Второго… да, неправильно перебегал дорогу… Тебе ведь не хотелось, чтобы он тебя выпотрошил? – и она запросто выкинула его дорогой мобильник в боковое стекло.

Да, не хотел бы. Он умолк. Несмотря на ее повадки, он не воспринимал ее как хладнокровную убийцу. Потому, что спасла ему жизнь? Или потому, что выглядела обворожительно? Потому, что казалась и красивой, и опасной? Он не знал. Но надеялся прожить довольно долго, чтобы узнать.

Они проехали почти милю, поворачивая то налево, то направо, не замечая красного света светофоров и стихающего визга сирен за ними, адреналин, угрожающий зашкалить на адреналинометре, стал понемногу покидать мозг Питера и уступать место новым вопросам:

– А ведь правда, каким образом в моем спокойном районе в такое время суток вы оказались в перестрелке, из которой вытащили меня столь… решительно? Ты меня слышишь, … Ан?

Вы, ты, Ан, дурак…

Снова болела голова. Очень! Но не так уж сильно, как после работы с числами. Тот, кто страдает мигренью, прекрасно знает, какие бывают нюансы. У скандинавских народов, например, имеется

хотя бы

семь слов, означающих снег.

– Это было бы перестрелкой, если бы ты отвечал на огонь, но… да, я за тобой следила. И нет, я не из их числа, ведь я просто могла сбить тебя, не правда ли? – улыбнулась она , скорее улыбнулись только ее глаза, но они заметили его измученный вид. – Лучше попытайся немного поспать, нам еще ехать и ехать. Добравшись до надежного места, успеем поиграть в своего „Кто хочет стать миллионером?”Я хочу порулить еще немного, убедиться, что никто не гонится за нами. Знаешь… А ведь со мной тоже бывало такое. Сначала все это изматывает, ты голоден и очень хочется спать. И болит голова.

Питер попытался возразить. Но вряд ли описал бы симптомы лучше нее.

В меня стреляли. Я не знаю, кто она, зачем следит за мной, куда мы едем? Хотела сбить?! Того ведь сбила! Он вряд ли был из ФБР. А теперь уговаривает меня поспать?! Совсем не вовремя. В моей ситуации. В какой такой ситуации?

Однако, моменты забвения, головная боль в оследние несколько дней и бешеная скорость в последние несколько минут давали знать о себе. Он чувствовал себя как старый, побитый бродячий пес. Усталость решительно гнала вопросы прочь. Он сдавался и каким-то странным образом был благодарен за то, что именно сейчас за него решения принимает кто-то другой. Материя вокруг будто таяла. Ему стало не по себе. Прежде чем закрыть глаза, сил хватило только на то, чтобы удивиться факту, что он действительно засыпает

проваливается.

Бред!

Он закрыл глаза, мелькнули только цветные вуали – чисел не было. Вместо них всплывали все более смутные очертания выстроенных в ряд блестящих металлических шипов с острыми как конусы концами.

Он заснул.

Провалился.

•oooo

Питер проснулся от того, что машина встала. Фрагменты сна ускользали. Он помнил только, до чего додумался во время сна. Что мир, вокруг ему не нравится из-за того, что находится во власти ресурсов. Уголя, нефти, электричества, воды…

Они стояли у книжной лавки в тихом

и незнакомом Питеру

районе, тем более тихом, благодаря беглой идее рассвета в восточном небе. Становилось понятно, как долго он спал.

„Books & Knowledge”23. Неприметная, зажатая между закрытыми в этот час Старбэкс кафе и глянцевым бутиком, обветшалая витрина книжной лавки, если ее покрасить, спокойно смогла бы послужить декорацией к историческому фильму про викторианскую эпоху. По аналогии с библиотеками в детстве Питер любил и книжные лавки.

– Приехали. Иди сюда.

Они вышли из Тойоты и подошли к лавке. Быстро оглянувшись через плечо, Ан коснулась ладонью косяка двери – сначала слева, потом справа, словно проделала поспешный ритуал, дернула ручку и вошла. Питер тоже оглянулся и последовал за ней. То ли потому, что все еще протирал глаза, или потому, что в последнее время успешно мог бы конкурировать со сном

кошмаром,

но он не заметил четкого отражения уличных фонарей на заднем стекле Ленд крузера.

•ooo•

Малоумный. Не оценил данные.