Энергоблок

Попавшие в эпицентр погибли сразу. Не меньше бед принесло и радиоактивное облако, низко пронесшееся над городом, лесами и полями.

Сонечка Палина, лаборантка объектовской ТЭЦ, и две ее подружки по дороге домой были накрыты облаком взрыва в полутора километрах от места аварии. Оставшийся путь доехали на рейсовом автобусе.

Спустя час — температура, рвота, понос, отеки. С неотложкой отправили в медсанчасть...

Доза, ею полученная, составила двести пятьдесят рентген. Кроме того, надышалась и наглоталась активности внутрь. Вся распухла. Выпали волосы...

Палин неделями дежурил у ее изголовья. С содроганием смотрел на жену. Милой Березки больше не было... На койке лежала отекшая, облысевшая и сильно постаревшая женщина. Лишилась сна. Лежала с открытыми глазами, тупо уставившись в пространство перед собой...

— Сонечка, милая, — просил Палин, — усни хоть немножко.

Пустые серые глаза. Глухой голос:

— Нету сна, Вова... Мне кажется, я никогда не спала. Странно думать, что где-то спят люди... А ты храпел ночью...

Палин покраснел. Соня пристально посмотрела на мужа и твердо сказала:

— Бросай меня, Вовка. Зачем я тебе такая?..

— Никогда! — ответил Палин.

Соня вдруг сильно побледнела и потеряла сознание.

— Ей вредны эмоции. Положительные тоже... — сухо сказал лечащий врач. — Нервная система еле дышит...

Лечили тогда примитивно. Давали есть сырую печень, кололи витамины и... покой... А там, куда кривая вывезет... Вся надежда на природные силы организма.

Соня ела сырую печень через силу. Плакала. Все время тошнило. Палин отирал слезы и кроваво-красный печеночный сок, при разжевывании выступавший по углам рта и струйками стекавший вниз.

Перед аварией Соня была беременна на третьем месяце. После облучения произошел выкидыш...

Отходили Соню с трудом... Вернулась домой — другой человек. Отеки, вялость. Потеряла интерес к работе, жизни. Безразличие к людям, вещам, родному дому...

Медленно, очень медленно возвращались к ней какие-то, крохи прежних сил и энергии. По существу, она стала глубоким инвалидом. Моча долгое время была радиоактивной. Неспокойная кровь. Стойкая лейкопения...

Сильно кружилась голова. Ноги плохо слушались. Заново училась ходить. Помощь Палина отвергала, говоря:

— Если не веришь, что научусь сама, лучше уж сразу закопай меня...

Ходила, держась за стену дома. Палин шел рядом, страховал.

Неожиданно врачи посоветовали рожать. Может быть, роды встряхнут организм и дело быстрее пойдет на поправку. Но легко сказать!.. Долгие годы — хроническая лучевая болезнь, привычные выкидыши...

Сашку родила в тридцать шесть. Очень слабенький. Синюшный. Еле выходили...

В довершение ко всему у Сони внезапно открылась сахарная болезнь. Высокое давление. Частые гипертонические кризы, никудышные нервы, слабое сердце...

И вот теперь она, Сонечка, милая белокурая Березка, которую он сразу и на всю жизнь полюбил тогда, с обостренным чувством опасности пытается таким вот своеобразным бабьим способом выручить его, Палина, своего мужа, уберечь семью, гнездышко свое...

У Палина сжалось сердце. Он встал, обнял ее за плечи.

— Успокойся, Сонечка, прошу тебя!

Майор тоже встал и со смущенным выражением на лице вышел из-за стола.

— Не надо так переживать... Не надо, прошу вас, успокойтесь...

— Что мне делать? — довольно грубо спросил Палин майора, держа всхлипывающую Соню под руку. — Отсидеть пятнадцать суток или штраф?..

По лицу майора пробежала тень, но он сдержался и, глядя на Палина несколько задумчиво, сказал:

— Вы все же пройдите в исполком... — и, заколебавшись, добавил: — А об остальном после... Потом... Зайдете завтра...

Он проводил их до двери, плотно закрыл ее за ними, и лицо его сразу приняло откровенно озабоченное выражение. Подумал вдруг, что зря «клюнул» на это место и переехал так близко к атому. Оказывается... И его вдруг не на шутку охватило серьезное беспокойство за детей своих...

6

Майор Дронов в задумчивости стоял у зарешеченного окна. Тревога не проходила. Смотрел сквозь решетку на маленький заброшенный внутренний дворик, окаймленный П-образным зданием милиции и глухим деревянным забором.

Взгляд Дронова метался по замкнутому пространству двора, упираясь то в деревянные стены здания, обшитого ссохшейся от времени доской с шелушащейся белесоватой синей краской, то в забор, как-то неровно просевший на грунте, то скользил по прибитой дождями нехоженной рябоватой корке подсохшей пыли...

— Да-а... — сказал он тягуче, отмечая какое-то странно незнакомое звучание своего голоса. Ему стало неуютно. Передернул плечами. — Задумаешься тут... — снова сказал он, будто не своим, сдавленным голосом.

В дверь постучали. Майор вздрогнул. Энергично прошел к столу.

— Войдите!

Вошел директор атомной электростанции Мошкин. Неуверенно затоптался у дверей. В огромных черных глазах его блуждало удивление. Похоже, он не находил здесь того, кого хотел увидеть.