ЭММА

Во-первых, потому что, будучи вторым кроме меня прилично учащимся мальчиком, он почти сразу закономерно и даже неизбежно стал моим приятелем. Это вряд ли могло произойти, если бы он с самого начала затаил на меня обиду. Позже я научил его воровать отцовские папиросы из нераспечатанных пачек «Беломорканала»: нужно было аккуратно вытащить верхний боковой свободный лепесток, затем, нажав двумя пальцами, свести в арку два склеенных верхних, и из образовавшегося входа в пахучую пещеру осторожно, кончиками ногтей ухватившись за гильзу, вытащить только одну папиросу. Одну всегда могут не доложить на фабрике, объяснил я Шарлю. Больше брать нельзя – отец может заподозрить кражу со взломом. Как-то позже мы играли с ним в шахматы дома у Шарля, и он показал мне коробку с парой сотен пустых папиросных гильз и пачку табака. Он сам и набивал обычно для своего отца папиросы, и тот именно их всегда и курил. Где добывал для меня Шарль нераспечатанные пачки «Беломорканала» – одному богу известно, но это несомненно доказывает – он был отличным товарищем и не держал на меня зла.

Вторая причина, заставляющая меня думать, что не я инициировал это безобразие на футбольной площадке, заключается в том, что с самого детства для меня характерна была некоторая замкнутость, и мне было бы трудно обнажить другого. Недавно мне попалась на глаза фотография великого писателя. Он был снят в профиль стоящим за конторкой, и брюки его были определенно коротковаты и не доставали до туфель. Мои брюки спереди всегда перевернутыми носиками чайников лежат на шнурках или липучках башмаков, а сзади полностью закрывают каблук. Я прихожу в состояние легкого раздражения, когда передающийся к поясу легкий рывок говорит мне о том, что я наступил каблуком на кромку брючины, но меняю в этом случае не брюки, а туфли на такие, у которых каблук выше, и тогда уже я чувствую себя вполне надежно.

И наконец, в-третьих, Эмма нравилась мне самому, и неприятная мысль, что первое сексуальное ее впечатление я сам же и сварганил для нее, используя Шарля в качестве наглядного пособия (напоминаю – очки, трусы на коленях и птенчик), желтым йодом жжет ссадины на коленках моих детских воспоминаний.

Еще пара характерных эпизодов из нашего общего с Шарлем детства. На летних каникулах, помимо прочих забав, мы иногда принимались с ним играть в карты на деньги. Я, как правило, обыгрывал его, но однажды обыграл очень крупно по тогдашним нашим понятиям. Мне было неловко, я чувствовал себя виноватым, совесть мою точил червь, он прогрызал в моей душе извилистый ход, оставляя после себя горки трухи, будто накапливавшейся в отношениях между мною и моим лучшим другом. Я пригласил Шарля устроить совместный кутеж на сумму выигранных денег в городском парке. Мимо упомянутой выше гипсовой девушки с веслом, обогнув круглый фонтан, оставив позади окрашенный в зеленый цвет открытый летний кинотеатр, миновали мы и синюю снаружи и пока еще не представлявшую для нас интереса танцевальную площадку и, свернув налево, добрались до дальней части парка, где были сосредоточены аттракционы. Там для начала я купил нам мороженого. Шарлю захотелось второй порции, и я великодушно выполнил его прихоть. Затем мы стреляли в тире, и я не догадался лишний раз промахнуться, чтобы доставить приятелю чувство реванша. Не то зайцы, не то кролики падали от моих выстрелов, будто я был писатель Тургенев на охоте. Отстрелявшись, мы заглянули в бильярдную, но делать там нам было нечего, и купив билеты и отстояв небольшую очередь, мы взобрались на лодку качелей. Расходы мои теперь уже превысили выигрыш, и все еще угождая Шарлю, но уже почти освободившись от гнетущего чувства и весьма этим воодушевленный, я заставил обтекаемых форм жестяную бадью взлетать выше перекладины, вокруг оси которой она качалась, но Шарль вскоре почувствовал себя нехорошо. Я сначала, войдя в раж и наслаждаясь волшебными взлетами и падениями, уговаривал его, что тошнота скоро пройдет, но после повторных жалоб – противоположными инерции движения толчками ног заставил лодку сначала замедлить ход, а потом и остановиться. Едва мы вышли за ограду аттракциона и удалились от него немного в сторону, Шарля хоть и несильно, но все же вырвало в кустах. Вспоминая сейчас этот эпизод, я с чувством позднего раскаяния осознаю, что наша дружба порой доставляла Шарлю убытки и причиняла неприятности.