Эмигранты

— Если иметь в виду выгоду не сиюминутную, а долговременную, то это выгодно всегда. Поэтому он наверняка предпочтет получить своих слонов от коменданта — где, кстати, этот испанец собирается их взять? Пусть даже чуть позже, чем от Англии, обидев тем самым дона Себастьяна. И если мы решим вмешаться в эту операцию, то нам придется не конкурировать с алькальдом, а действовать совместно с ним. Если, конечно, мы не хотим ссориться с герцогом. А мы не хотим, тем более сейчас и из-за каких-то слонов.

— Да, сэр, а вы поняли, какой пост он занимает в своей империи?

— Скорее всего, министр колоний. Но это не столь важно, а важно то, что он является близким другом австралийского императора, в чем я ему склонен верить. Вот, посмотрите.

С этими словами Темпл протянул Свифту небольшой листок плотной бумаги.

Джонатан присмотрелся. Черно-белый рисунок, но способ исполнения непонятен. Очень качественный. На первом плане стоят два молодых человека. В том, что стоит справа, можно узнать герцога, только без бороды. Рядом второй, чуть пониже, но гораздо шире в плечах и с небольшой бородкой. За ними — какой-то невообразимо огромный дворец.

— Это не рисунок, а так называемая светопись, или фотография, — пояснил Темпл. — Герцог обещал завтра показать мне данный процесс в деталях, а пока просто имейте в виду. У них есть машина, которая может запечатлевать выбранные мгновения. И она, в отличие от художников, не умеет льстить своим клиентам.

Вообще-то сэр Уильям не ошибался, считая, что на врученной ему бумаге точно изображен действительно имевший место в жизни сюжет. Этот снимок был сделан в одна тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Свежеиспеченный кандидат физматнаук Баринов и приехавший в отпуск капитан Романцев сфотографировались на смотровой площадке в Лужниках. Фоном послужило здание МГУ.

~~~

Следующим днем англичане нанесли ответный визит герцогу Алексу. Он прислал за Темплом и Свифтом одну из своих зеленых самоходных лодок, управляемую совсем молодым матросом. Джонатану было немного не по себе в этом похожем на какое-то морское животное изделии, сэр Уильям благодушествовал, словно он с детства только на таких лодках и плавал.

Путь до «Чайки», так назывался корабль, продолжался всего минут пять, причем попали они на него не совсем обычным способом. С двух стрел на борту в воду была спущена сетчатая платформа на канатах и притоплена примерно на фут. Лодка встала над сеткой, наверху что-то негромко завыло, и вскоре гости, не вставая с досок-сидений, оказались на палубе «Чайки». Их встречал сам герцог.

Он предложил англичанам сначала ознакомиться с принципами и приемами фотографии, после чего будет накрыт обед, и вскоре гости с интересом смотрели за манипуляциями хозяина.

Для начала он взял большое увеличительное стекло, задернул шторы в двух иллюминаторах каюты, оставив только небольшую щель. Поднес к ней лупу, а к лупе — лист бумаги. На ней появилось изображение освещенного солнцем порта, только перевернутое.

Затем Алекс достал темный пузырек, высыпал оттуда щепоть какого-то белого порошка, размазал его по бумаге и отдернул штору. Теперь на бумагу падал прямой солнечный свет, под действием которого порошок на глазах потемнел.

Сэр Уильям сразу понял принцип австралийской светописи. Действительно, если линза дает изображение на плоскости, а некоторые материалы на свету изменяют свой цвет, то почему бы не соединить эти два свойства вместе? Причем оба они по отдельности давно известны в Европе. Но отчего же там не додумались до фотографии? Ведь это так просто! Как и прочие австралийские диковинки, подумал Темпл. Например, воздушный шар, сразу по прибытии в Себу за большие деньги купленный у алькальда. Несколько квадратных футов тонкой бумаги и маленькая жестяная коробочка, которую можно заправлять даже и не белым углем, которого в Европе нет, а сухими щепками. И ведь летает!

Герцог тем временем объяснял Джонатану тонкости светописи. Показал стеклянные пластинки, на которые наносится вещество, затем деревянный ящик на трех ногах и с увеличительным стеклом в переднем торце. Но сэру Уильяму это было уже неинтересно, и он с позволения хозяина вышел на палубу. В конце концов, у австралийцев много неизвестных механизмов, кроме этого… как его… да, фотоаппарата. Но Темпла больше интересовали люди.

Немногочисленные матросы не обращали никакого внимания на англичанина. Почти все они отличались от европейцев чуть более смуглой кожей и слегка приплюснутыми носами, но вскоре сэр Джулиан обнаружил троих, которые были одновременно похожи и на тех, первых, и на европейцев. Пожалуй, если бы такой тип встретился мне в Лондоне, я бы не обратил на него особого внимания, решил Темпл.

Заинтересовавшая его троица в этот момент по очереди разглядывала порт в двойную подзорную трубу, которыми австралийцы пользовались вместо обычных. Время от времени то один, то другой разражался смехом. Наверное, так ведут себя английские моряки, глядя на какую-нибудь туземную деревушку. Англичанин вздохнул.