Эмерит-3

— Ну, хорошо, — чуть отстранилась и со вздохом принялась объяснять, как маленькому. — Вся политика состоит из сдержек, противовесов и взаимности. По-простому, мы — вам, вы — нам. Вот ты хочешь, чтобы мы вернули активы Лопухиной, а это, между прочим, миллиарды золотых рублей. Или, например, алмазы. Урсула намёками пытается узнать, о каких подпольных объёмах может идти речь, а Констанция прямо спрашивает, на сколько мы через тебя сможем увеличить поставки. А это тоже миллиарды евро. О миллионах — это не их уровень. На этом фоне сущей мелочью выглядит вопрос с омолаживающими кремами, которые мануфактура Шонуровых перестала выпускать. Что ты теперь скажешь о небывалых высотах? Не хочешь объясниться, как российский подданный торгует российскими алмазами, а мы ни сном, ни духом?

— Алмазы не российские, — ответил, держа невозмутимую морду. Блин! Всплыли те самые вопросы, которые, я надеялся, никогда не дойдут до Романовых.

— Не уверена. Да, у нас официально не добываются розовые силовые алмазы, один из которых я купила, и которые ты поставлял польской короне. Я об источнике их происхождения и использовании нашего имени для твоих сомнительных сделок. В твоих интересах всё объяснить, — она не давила и говорила спокойно, но за этим спокойствием таилась сила, которую не стоит игнорировать.

— Хорошо, я подумаю и дам тебе ответ. Завтра. О кремах… Даже не знаю. Может, возобновим производство, может нет. Но это точно уже будет не в Питере. Нет доверия государевым людям, которые то арестуют мануфактуру, то отдают её обратно и требуют выдать крема на гора. А как производить, когда мастеровые разбежались? В общем, для меня это сейчас неактуально и, ты правильно заметила, сущая малость.

— Тем не менее, императрица требует возобновления поставок «Королевского Женьшеня» ко двору и считает этот вопрос одним из ключевых.

— Ну, требовать она может у тех самых дознавателей, что выбивали у меня признание в покушении на Канцлера.

— Да к чёрту! — она вдруг обвила мою шею руками и крепко поцеловала. Оторвалась и горячо зашептала: — Я же тебе сказала, ты — мой герой, спас меня! Ярик, ты можешь больше не скрываться. Я знаю, что ты дал обет безбрачия из-за меня! Ты мне тоже сразу понравился. Если бы я знала, что ты в меня влюбился, эта встреча была бы раньше! — произнесла с жаром, а я почувствовал исходящие от неё эмоции предвкушения и возбуждения. Бляяя, этого мне ещё не хватало! Как знал, не надо было всем подряд про обет.

— Эммм, сразу понравился?

— Конечно! Независимый, бунтарь, красавчик. Не верил, не боялся, не просил. С самых низов, всего добивался сам. Ты знаешь, что девушкам такие нравятся?

— Обычно девушкам нравятся богатенькие мажоры, а это не про меня.

— Мажоры нравятся молоденьким дурочкам, которые ничего ещё не видели. А повидавшим всякого женщинам нужен мужчина не слабее, чем она. Я читала стенограмму твоего допроса менталисткой. Жаль, что не сразу обратила на него внимание. Точнее, ознакомилась, но не приняла на веру. А ведь ты тогда уже признался, что являешься архимагом! И тогда всё сходится: и твоя Сила, когда я не смогла прочесть твои мысли, и твой Гнев, присущий императорским родам, и сломанный малый анализатор… а тот бой с английской боевой звездой, где ты их порвал голыми руками?!? — Лизавета к концу речи распалилась, а я ощутил усиливающееся возбуждение, исходящее от женщины. — Тссс, ничего не отвечай. Вижу сомнение в твоих глазах, не хочу, чтобы ты мне врал. Я уважаю чужие тайны, а некоторые вещи не надо произносить вслух…

Пузырь звуковой защиты с тихим звоном лопнул, и я только сейчас увидел, что танец уже закончился. Елизавета отступила на шаг и сделала реверанс:

— Ярослав, спасибо за танец. Я устала. Не проводите свою спутницу до её покоев? День был насыщенным, мне надо отдохнуть.

— Графиня, сочту за честь, — я решил не оставлять Елизавету одну. Надо договариваться, чтобы моя тайна не стала достоянием общественности. Сложно спрогнозировать, что тогда начнётся.

Под множеством любопытных, ревностных и прочих тяжёлых взглядов мы вышли из зала.

— Зайдёшь на чай? — предложила она, когда мы длинными переходами добрались до дверей её комнаты.

— Не откажусь. Какой у тебя есть?

— Да какая разница?!? — войдя внутрь, она заперла за нами дверь и накинулась на меня, как страдающий от жажды путник набрасывается на воду, найденную в оазисе пустыни. Она впилась в мои губы требовательным поцелуем и вовсю стала орудовать острым язычком в моём рту.