Читаем Емельян Пугачев (Книга 3) полностью

– Не ослепляйте, господа, глаз моих никакими подарками, – сказал он тоном обиженного. – И ежели вы что-либо ассигновали мне, то умоляю передать это бедной братии, коя, без сумнения, на пути вашем встретится.

– Тогда, отец пастор, вы все-таки возьмите от нас и раздайте бедным своими руками, – сказал Галахов. – А то, при нашей скорой езде, раздавать подаяние нам будет несподручно.

– Что вы, что вы! – с приятной улыбкой ответил хозяин. – Если б вы и на быстрых крыльях ветра летели, то и тогда успели бы посмотреть на нищету светлыми очами доброго своего сердца.

По просьбе Галахова пастор сообщил, что несколько дней тому назад Пугачёв с армией прошел мимо их селения.

– За несколько часов до своего прихода, – рассказывал пастор, – он прислал пять своих казачьих офицеров к нашему старосте с повелением, чтобы жители из своих домов не выходили дотоле, доколе он со своей армией не удалится из виду от селения нашего, дабы не мог кто-либо претерпеть от его войска какой обиды и несчастия. – Голос пастора дрогнул, глаза внезапно увлажнились, он справился со своим волнением и закончил:

– Моими пасомыми оный приказ Пугачёва был точно выполнен. И все обошлось благополучно.

– А нам известно, что каналья-злодей повсеместно лютость оказывает! – запальчиво проговорил Галахов.

– Слухи идут всякие, – вздохнув, ответил пастор. – Я склонен думать, что сам Пугачёв не столь жесток, как про него молва идёт. А вот его сподвижники, по своей темноте и коренящемуся в них сатанинскому духу мщения, поистине могут быть в своем поведении жестоки… И что же вы хотите, господа! – вскинув седую голову и сделав рукой нетерпеливый жест, воскликнул пастор. – Ведь бунт, ведь темного народа восстание проистекает!

Силы адовы распоясались, сатана спущен с цепи. Но я верую, господа, можете осудить меня, а я верую, что в смуте сей действует указующий перст божий.

– А Пугачёв, выходит по-вашему, чуть ли не посланец неба? – с язвительностью спросил Галахов.

– Я этого не хочу сказать. Но… что свыше предначертано, тому не миновать.

– А вот увидим, откуда оно предначертано, – с той же запальчивостью возразил Галахов. – Когда государственный преступник будет схвачен, суд выяснит все начистоту.

– Да, но сей государственный преступник, – подчеркнутым тоном произнес пастор, – будет судим не токмо судом человеческим, но и судом человеческой истории! А первей всего предстанет он пред судом божьим! – и пастор взбросил руку вверх. – Однако милосердный бог не преминет судить не токмо его, а вкупе с ним всех, кто сеял бурю среди народа жестокостями своими.

– Вы, отец пастор, чрезмерно смелы в своих суждениях!

Возмущенный Галахов поднялся, стал в волнении ходить по горнице.

– Да, смел, – дрогнув голосом и потупясь, ответил пастор. – Иначе я не носил бы на своей груди распятого по приговору синедриона Христа!

Долгополов стал плести про Пугачёва какую-то несуразицу, но его никто уже не слушал.

При прощаньи капитан Галахов отвел хозяина в соседнюю комнату и, крепко пожав ему руку, сказал:

– Вы простите мне мою горячность… Такие люди, как вы, зело редки, особливо в провинции… Свидётельствую вам свое уважение.

Пастор широко улыбнулся, произнес:

– Да сохранит вас бог, – и по-отечески благословил капитана.

Встретилась в пути еще колония с жителями «католицкого» исповедания.

Огорченный, унылого вида ксендз нарисовал перед отдыхавшими у него путниками картину Пугачёвского нашествия.

– Свыше тридцати молодых людей нашей колонии, – сказал он, – разумеющих язык российский, ограбили меня, а такожде прочих состоятельных колонистов и ушли за Пугачёвым. Вот веяние времени! А сверх того, увели оные отщепенцы пятьдесят самых лучших лошадей, в числе коих и мои три.

– Сделал ли самозванец какие-либо разорения вашей колонии? – спросил Галахов.

– Нет, господь сохранил нас, ни насилий, ни разорений от врага мы не видали, – ответил ксендз.

Путники хотя и с большим трудом доставали лошадей, однако двигались довольно быстро. Вскоре прибыли в приволжский городок Камышин. До Царицына оставалось сто восемьдесят верст.

Явившийся начальник волжских казаков доложил Галахову:

– Из Царицына вот уже третий день идут слухи, якобы Пугачёв разбит. А посему я отрядил триста человек надежных казаков на ту сторону Волги и приказал им: ежели встретятся бегущие тем берегом из Пугачёвской армии люди, оных ловить, а кои добровольно сдаваться не станут, тех колоть.

– Чинились ли Пугачёвым жестокости, разорения? – задал тот же самый вопрос капитан Галахов.

– По приказу Пугачёва, – ответил казацкий офицер, – был казнен комендант городка Камышина. А от войск его никакого разорения городу не было, только взято двадцать подвод припасов.

Этот ответ, равно как и все дорожные впечатления, любознательный офицер Рунич тщательно заносил в тетрадь.

Предположив, что упорные слухи о разгроме Пугачёва имеют основание, комиссия, посовещавшись, решила: Галахову, Руничу и Остафию Трифонову, прихватив с собой двух гренадеров, двигаться к Царицыну. Команду же гусар оставить в Камышине.

Перейти на страницу:

Все книги серии Емельян Пугачев

Похожие книги