Емельян Пугачев (Книга 2)

Глава 12. Стычки. Золотая горенка. Девичья ссора.

1

Армия Пугачёва, возросшая до 2400 человек, стояла на горе в бездействии. Несколько смелых яицких казаков и татар спустились в форштадт и пробовали затащить на колокольню Егорьевской церкви пушку, но Рейнсдорп распорядился пугнуть их артиллерийскими выстрелами и зажечь предместье. Смельчаки бежали. Предместье запылало.

Казак Иван Солодовников подскакал к самому крепостному валу, воткнул в землю колышек с привязанной к нему бумагой, гаркнул: «Государев указ!» – и под свист пуль умчался.

Указ Пугачёва до солдатской массы не дошел, его прочли немногие офицеры и тотчас же отправили Рейнсдорпу. Бумага гласила:

«Сим моим именным указом регулярной команде, рядовым солдатам и офицерам повелеваю: послужите мне, своему законному государю Петру Федоровичу, до последней капли крови и, оставя принужденное послушание к неверным командирам вашим, которые вас развращают и лишают вместе с собой великой милости моей, придите ко мне с послушанием и, положа оружие свое пред знаменами моими, явите свою верноподданническую мне, великому государю, верность, за что награждены и пожалованы мною будете. Как вы, так и потомки ваши первые выгоды в государстве моем иметь будете и славную службу при лице моем служить определитесь…» и т. д.

Рейнсдорп, сердито хмурясь, прочитал бумагу дважды, подивился её складному слогу, подчеркнул иные фразы и велел подшить к недавно заведенному «Делу № 41 о государственном злодее, беглом казаке Емельке Пугачёве».

Два дня продолжалось спокойствие. На третий – часть Пугачёвцев двинулась к Меновому двору, чтоб поживиться там купеческими товарами.

Меновый двор, где производилась главная торговля со степью, стоял в двух верстах от города, за рекой Яиком. Обнесенный каменной стеной с несколькими рядами лавок, складами и службами, Меновый двор представлял собою обычный тип восточных базаров.

Рейнсдорп выслал отряд драгун и казаков, которые прогнали мятежников и около сотни человек захватили в плен. Ободренный сим успехом, губернатор так обрадовался, что за фриштыком, кушая пирог с солеными груздочками, велел даже кликнуть своего немца-повара:

– Вот што, голюбчик Шульц… Я тебя поздравляю с очень вкусным пирожком, а ты мне поздравляйт с победа. Выпьем!

Перед обедом, на военном совещании, он настоял издать приказ.

– Завтра, девятого, – сказал он, – дружно атаковать неприятеля. Я ему, сукин кот… Я ему, я ему… Капут!

Однако на утро явился в расстроенных чувствах комендант крепости, генерал-майор Валленштерн, человек деятельный, храбрый, умно насмешливый.

– Наши дела, Иван Андреич, весьма печальны, – сообщил он Рейнсдорпу.

– Шо, шо, шо? – вскричал тот, выпучив глаза. – Я вас не понимайт…

– Командиры частей, назначенных вами в наступление, только что заявили мне, что их офицеры да и многие нижние чины изъявляют великую робость, ежели не страх…

– Пасфольте, пасфольте… Но мы же победили!

– Победителями были вчера, а сегодня в войсках роптание.

– Что ж делать? Какоф ваше мнение?

Валленштерн, относившийся к Рейнсдорпу иронически, ответил:

– Я здесь человек новый, две недели тому назад переведенный из Сибири, а посему затрудняюсь дать вам должный ответ.

– Тогда ответ дам я… Вылазку отменить! – закричал Рейнсдорп и, размахивая руками, принялся вышагивать по кабинету. – Нас мало войск и нет кароших офицеров. Не могу же я, не могу же я… сам вести зольдат в атака.

Шорт знает што такое… Пфе!.. А этот Клопуш, помните? Он еще не вернулся из командировка?

– Надо полагать, что не вернется.

– Шо?

Чтоб доконать губернатора, Валленштерн сказал:

– В городе пойманы два шпиона. Под пыткой оба показали, что подосланы Пугачёвым убить… гм… гм… господина губернатора.

– То есть меня?

– Судя по тому, что в оной должности состоите вы, ваше высокопревосходительство, Пугачёв имел в прешпекте именно вас.

Губернатор опустился в кресло. Лицо его приняло багрово-синеватый тон. Был немедля позван полковой лекарь – бросить Рейнсдорпу кровь.

Оправившись, он стал писать уже известное нам всполошное письмо графу Чернышеву.

***