Ем, чтобы похудеть

Лилия все-таки сделала вывод, что общество на континенте сов­сем не так свободно от предрассудков, как она воображала. Да она, собственно, пока и не видела никакого общества. Италия - восхити­тельная страна, если ты родился мужчиной. Тогда можешь наслаж­даться такой утонченной роскошью, как социализм - тот социализм, который основан не на равенстве дохода или репутации, а на равен­стве образа жизни. Демократия кафе и улиц разрешила величайший вопрос нашего времени, и братство сделалось реальностью. Но ка­сается это только братства мужского, и достигнуто оно за счет брат­ства женщин. Почему бы не познакомиться и не подружиться с сосе­дом в театре, со спутником в поезде, если знаешь, что между вами не встанет ни женское осуждение, ни женская интуиция, ни женское предубеждение? Да подружись вы, как Давид и Ионафан, - все рав­но вам незачем ходить друг к другу в дом. Всю жизнь вы будете встречаться под открытым небом, единственной крышей на юге, и ваш друг будет плевать куда попало и божиться, а вы - неправильно произносить трудные слова, но хуже вы относиться друг к другу не станете.

Что же касается женщин, то у них, конечно, есть дом, церковь с прекраснейшими богослужениями, туда они могут ходить сколько душе угодно, и сопровождает их служанка. Вообще же они редко вы­ходят на улицу, ибо ходить пешком неблаговоспитанно, а держать экипаж вы не в состоянии. Изредка вы ведете их в кафе или в театр, и тогда все ваши прежние знакомые бегут от вас, как от чумы, - все, кроме тех немногих, кто рассчитывает жениться с вашего согласия на ком-нибудь из вашей семьи. Все это довольно невесело. Но оста­ется одно утешение: для мужчины жизнь в Италии - сплошное удо­вольствие.

До сих пор Джино не мешал Лилии поступать, как она хочет. Она была настолько старше его и богаче, что он смотрел на нее как на су­щество высшее, подчиняющееся совсем иным законам. Он не осо­бенно удивлялся ее привычкам, так как в Италию через Альпы уже доносились чудные слухи о странах, где у мужчин и у женщин оди­наковые развлечения и интересы, и он часто встречал привилегиро­ванных маньячек - туристок, совершающих одинокие прогулки. Ли­лия тоже совершала прогулки в одиночестве, и как раз на этой неде­ле какой-то бродяга отнял у нее часы. Хотя подобный эпизод счита­ется неотъемлемой принадлежностью Италии, на самом деле это случается в Италии реже, чем на Бонд-стрит. По мере того как Джино узнавал Лилию лучше, он неизбежно утрачивал благоговение пе­ред ней. Надо же быть до такой степени глупой, чтобы дать украсть у себя золотые часы с цепочкой! Сейчас, лежа на парапете, Джино впервые задумался о той ответственности, какую налагает семейная жизнь. Он обязан оберегать жену от опасностей как физических, так и нравственных - в конце концов, она всего только женщина.

«А я, - размышлял он, - хоть и молод, но мужчина и знаю, что правильно».

Она все еще сидела в их общей комнате и расчесывала волосы (по природе своей неряшливая, она не считала нужным стесняться Джино).

-    Ты не должна гулять одна, - сказал он мягко. - Это опасно. За­хочешь погулять - с тобой пойдет Перфетта.

Перфетта, смиренная родственница, вдова без малейших често­любивых замыслов, жила с ними в качестве доверенной служанки.

-   Ну, хорошо, хорошо, - улыбнулась Лилия, как будто обращалась к котенку, вдруг проявившему заботливость. И все же, за одним ис­ключением, она до самой своей смерти больше никогда не гуляла в одиночестве.

Дни шли. Никто, кроме родственников, не навещал ее. Она нача­ла скучать. Неужели он не знаком с городским головой или с управ­ляющим банком? Она готова была принимать даже хозяйку гостини­цы «Стелла д'Италиа». Когда Лилия делала выход в город, ее прини­мали любезно, но людям как-то затруднительно иметь дело с леди, которая не может научиться их языку. А чаепития, благодаря умелым маневрам Джино, все отдалялись и отдалялись.

Он беспокоился, не мучается ли она оттого, что не нашла для се­бя никакого занятия в доме. Но его утешил нежданно явившийся же­ланный гость. Как-то во второй половине дня он шел за почтой (поч­ту доставляли и домой, но сходить за письмами занимало куда боль­ше времени). Кто-то в шутку набросил ему на голову плащ, и когда он выпутался, то увидел своего закадычного дружка, Спиридионе Тези из таможни в Кьяссо, которого не видел два года. То-то было радости, приветствий! Все прохожие одобрительно улыбались при виде таких проявлений нежной дружбы. Брат Спиридионе служил начальником станции в Болонье, и Спиридионе мог проводить от­пуск, путешествуя по Италии за государственный счет. Услыхав, что Джино женился, он по дороге завернул в Монтериано, хотя вообще-то ехал в Сиену, где недавно женился его дядя.

-    Все вокруг женятся! - воскликнул он. - Кроме меня! - (Ему не было еще двадцати трех.) - Ну, расскажи еще. Значит, она англичан­ка. Это хорошо, очень хорошо. Английская жена - это то, что нужно. Она богата?

-    Невероятно.

-    Блондинка или брюнетка?

-    Блондинка.

-    Да что ты говоришь!