Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

Однако Горбачев не подписал это второе заявление, хотя предварительно − опять-таки по словам Шахназарова, − «согласился» с ним. Не решился? Не посчитал нужным?..

ПОЧЕМУ ГОРБАЧЕВ НЕ ПРИБЕГНУЛ К СИЛЕ

Армия больше не хочет лезть в политику

Существуют рассказы, будто 8 декабря, когда Горбачев получил известие из Вискулей, он попытался заручиться поддержкой армии, чтобы остановить катастрофическое, как он считал, развитие событий. Так, Сергей Шахрай в интервью «Новым известиям» сообщил:

« − Сразу после разговора с Шушкевичем (с Шушкевичем и Ельциным. − О.М.) Горбачев позвонил маршалу Шапошникову, министру обороны СССР. Хотел поднять армию, чтобы отменить соглашения. Но Шапошников, мягко говоря, отказался, хотя Горбачев еще формально был главнокомандующим (точнее, верховным главнокомандующим. − О.М.). Тогда Горбачев стал обзванивать командующих округами, просил поддержки. Но военные не откликнулись. Армия не собиралась второй раз за год лезть в политику. В августе они уже взяли под козырек, вывели танки на улицы, а потом все закончилось сами знаете, как...»

Тут только можно выразить некоторое недоумение, откуда Шахраю известно, когда и о чем Горбачев разговаривал с Шапошниковым и с командующими округами. Сам Шапошников в «Записках главнокомандующего» пишет о телефонном разговоре, точнее разговорах с Горбачевым совсем по-другому:

«8 декабря 1991 года мне несколько раз звонил Горбачев. Разговор касался различных вопросов, главным образом связанных с положением дел в «горячих точках». Но всякий раз Михаил Сергеевич заканчивал одним и тем же вопросом:

− Что слышно из Минска?»

Как видим, в этот день Горбачев сильно нервничал, «сидел, как на иголках». И догадывался, что Шапошникову из Вискулей обо всем сообщат раньше, чем ему самому.

«Около десяти часов вечера, − продолжает Шапошников, − мне домой позвонил Ельцин:

− Сегодня мы в Белоруссии подписали Договор о тройственном союзе − России, Украины и Белоруссии. Каково ваше мнение по этому поводу?

− А другие республики могут присоединиться к нему?

− Да.

− И еще один вопрос, Борис Николаевич. О Вооруженных Силах в договоре идет речь?

− Конечно, идет.

− Тогда у меня просьба к вам: зачитайте, пожалуйста, все, что касается в договоре Вооруженных Сил.

Ельцин зачитал пункт по Стратегическим силам. Там однозначно говорилось, что Стратегические силы будут находиться под единым командованием.

− А как отнесется к этому договору Назарбаев? − спросил я. − Его авторитет и влияние в обществе не учитывать нельзя, тем более что часть Стратегических сил размещена на территории Казахстана.

− Нурсултан Абишевич отнесся к договору положительно, − ответил Ельцин. − Предварительный разговор с ним был.

− В документе что-нибудь сказано относительно обычных Вооруженных Сил?

− Здесь сложнее. Ввиду различия мнений этот вопрос не нашел отражения в документе. Но сам я, − подчеркнул Ельцин, − стою на позиции сохранения единых Вооруженных Сил. Видимо, в дальнейшем по этому вопросу необходимо будет разрабатывать и подписывать отдельные соглашения».

Разговор с Ельциным, по словам Шапошникова, продолжался минут двадцать. К концу разговора у него сложилась определенная, положительная, оценка, происходящего. Равно как и представление, какую позицию тут должна занять армия:

«Рано или поздно это должно было свершиться. Ведь фактически реально действующих союзных структур к этому времени уже не осталось, кроме, может быть, президента СССР и нескольких министров, в том числе и меня… В состоянии аморфности и неопределенности общество долго находиться не может. Дальнейший развал приведет к потрясениям и социальным взрывам. В этом случае вряд ли обойдется без попыток использовать Вооруженные Силы в угоду каким-то политическим силам. Но это уже было в августе. И если даже маршал Язов, воспитанный во вполне определенном духе, не пошел в те трагические дни на применение Вооруженных Сил, ТО Я ТЕМ БОЛЕЕ НИКОГДА НЕ ПОЙДУ (выделено мной. − О.М.) А играть и запугивать кого-то Вооруженными Силами мне было не нужно. Они и так задерганы».

Возможно, у Горбачева где-то в глубине души все же таилось желание обратиться к Шапошникову с призывом (приказывать он уже не решался) − с помощью армии подавить этот неслыханный, этот немыслимый бунт. Но он догадывался, каков будет ответ. Поэтому следующий его звонок маршалу был нервным и довольно бессмысленным:

«Только я положил трубку (после разговора с Ельциным. − О.М.), как позвонил Горбачев:

− Ну, что нового? Ты ведь только сейчас разговаривал с Ельциным. Что там в Белоруссии? (Вот ведь как оперативно сообщали Горбачеву обо всех телефонных разговорах! − О.М.)

После некоторых колебаний я коротко изложил то, о чем узнал, а заодно и свою позицию. Горбачев вспылил:

− Не вмешивайся не в свое дело, предупреждаю! − и бросил трубку».

Президент не мог не понимать, что этими «не вмешивайся» и «предупреждаю» он окончательно сжег мосты между собой и министром обороны, так что рассчитывать на его поддержку более вообще не может.