Ельцин как наваждение

Наш министр Козырев старается все время быть у него на виду. Даже непосвященным заметно, что его буквально распирает от гордости: вот, мол, чего я добился! Что ж, надо признать, встреча и впрямь удалась. Только попробовал бы он организовать что-то подобное год назад, когда социалист Миттеран свой восточный курс ориентировал исключительно на «отца советской перестройки» Михаила Горбачева, а на нашего шефа смотрел как на политическое недоразумение. Это сейчас он оказывает ему всяческие знаки внимания, а тогда разве что два пальца не подавал при рукопожатии. Но я уверен, на сто процентов уверен: не было бы тогдашнего провала, не было бы сегодняшнего триумфа! То, что сейчас всё, даже протокольные мелочи, чуточку помпезнее положенного по протоколу – «комплекс вины» французского руководства.

Пышная встреча с флагами, гимнами и ротой почетного караула повторяется на плацу перед Елисейским дворцом. А после нее происходит то, что шеф более всего ценит во встречах с главами ведущих государств мира – беседа с глазу на глаз с президентом Франции. Венчает день многолюдный обед в честь Ельцина. В общем-то, обед как обед, ничего примечательного. Разве что бросающаяся в глаза нервозность Наины Иосифовны, пристально следящей за тем, чтобы супруг меньше пил и больше закусывал. Похоже, ей это не вполне удается – шеф заметно хмелеет и становится напористо-агрессивным. В его застольном общении с французами начинают проскальзывать нотки былой обиды. Сидящий за соседним столом Гайдар жалостливо поглядывает в его сторону, но не решается прервать долгие и не всегда понятные хозяевам ельцинские монологи.

В прежних наших поездках за рубеж на подобных мероприятиях рядом с Ельциным всегда садился Суханов и с трепетной ответственностью выполнял нынешние застольные функции Наины Иосифоны, то есть следил, чтоб тот меньше пил, а главное – чтоб не забывал закусывать. Сейчас он лишен от этой тяжкой, но, как он и по сей день считает, почетной обязанности. Даже если рядом с шефом нет супруги, она, эта обязанность, лежит уже не на нем, а на Коржакове. Казалось бы, живи и радуйся! Но нет – косо и, как мне кажется, с некой доли ревности поглядывает на охранника: все ли тот делает, как должно? А ну как не уследит?

А по мне, так и Бог бы с ним! Как говорится, баба с возу. Но Лев Евгеньевич недоволен, и его недовольство начинает распространяться на все остальное. В частности, на комнату в Версальском дворце, в которой его поселили. Считает, что слишком маленькая, а главное – не рядом с шефом. Как он сказал перед тем, как мы разошлись ко сну: занизили статус. А я считаю, нужно смирить гордыню. Во всяком случае, французы тут ни при чем. Им все равно, как нас расселять, – как указал русский протокол, так они и сделали. А наш нынешний протокол во всем ориентируется на требования шефа безопасности. Так что надо смирить гордыню и принять как должное новую реальность: это прежде мы были для Ельцина какими— никакими, а все ж соратниками. Теперь – слуги, челядь. А в этом деле у Коржакова опыта – не чета нашему. Кагэбэвские «девяточки», из числа прикрепленных, кроме охранных функций, испокон веку еще и прислуживали. И не потому что так было положено. Делали это добровольно, ибо их положение и карьерный рост всецело зависели от настроений и капризов охраняемого лица.

Завтра непростой, хлопотный день. Так что надо настроить себя на позитив…

Как же мне нравится аскетизм моей версальской кельи! Она просто дышит XVII веком! Кажется, сейчас выгляну в коридор, а по нему, позвякивая шпорами, шагают мушкетеры одного из живших здесь Людовиков. Мог ли я в детстве мечтать о таком?!

А еще я очень доволен обнаруженным в ванной презентом от Франсуа Миттерана – набором новомодной мужской косметики Fahrenheit. Ничего подобного у меня еще не было!

А аромат постели?! Чудо! Лежишь, как на лугу в разнотравье. А пуховое одеяло?! Его даже не чувствуешь! Вот она, жизнь при королевском дворе!

Закрываю глаза, но прежде, чем уснуть, прошу Господа о снисхождении: дай, Боже, мне силы пережить это последнее в моей жизни испытание Ельциным!

…Второй день визита – сплошная кутерьма. Сначала протокольные мероприятия – беглый, скорее для галочки, осмотр достопримечательностей Парижа и возложение венка к могиле Неизвестного солдата. После этого – череда встреч продолжительностью в час или чуть более того, на которых скороговоркой будут произноситься дежурные слова о важности дружбы и сотрудничества между Францией и Россией.

Тон рабочему дню задает мэр Парижа Жак Ширак. Он, явно в пику Миттерану, устраивает шефу бурную встречу, с овациями и ликованием многочисленных представителей городской власти. Ельцин доволен. Очень доволен. Почти как русский император Александр I в тот самый момент, когда его войска с триумфом вступили в Париж.