Элрик из Мелнибонэ

— Вот причина всех наших несчастий,— сказала она.— Что нам с нею делать?

— Может быть, уничтожить? — сказал Элрик.

Оуне отрицательно покачала головой.

— Пока она остается ненайденным сокровищем, воры не прекратят ее поисков. В этом и состоит причина заточения Ва-радии в царстве Снов. Это и привело к ней наемников-кол-дунов. Поэтому они опоили и попытались похитить ее. Все зло происходит не от Жемчужины, а от того, чем она является в глазах злых людей.

— Ну и что же ты будешь делать? — спросил Элрик.— Обменяешь ее на рынке снов в следующий раз?

— Может быть, так я и сделаю. Но это не сможет обеспечить безопасность Варадии в будущем. Понимаешь?

— Пока Жемчужина остается легендой, всегда будут находиться люди, желающие ее отыскать, верно?

— Именно так, принц Элрик. Поэтому мы не будем уничтожать ее. По крайней мере, не здесь.

Элрику было все равно. Его так увлек сам сон, отыскание разных уровней реальности, существующих в царстве Снов, что он забыл о своей изначальной цели, о том, что его жизни и жизни Аная в Кварцхасаате грозит опасность.

Оуне напомнила ему:

— Помни, что в Кварцхасаате есть люди, которые являются врагами не только тебе, Элрик из Мелнибонэ. Они враги и этой девочки. Враги баурадимов. Твоя миссия еще не закончена. Она не будет закончена, даже когда мы вернемся в Бронзовый шатер.

— Тогда ты должна дать мне совет, госпожа Оуне,— сказал Элрик.— Ведь я новичок в этих краях.

— Я не могу дать тебе ясный совет.— Она отвела глаза, в которых Элрик увидел выражение застенчивости, может быть, даже боли.— Но я могу принять решение. Мы должны объявить о Жемчужине.

— Насколько я понимаю, Жемчужины не существовало, пока властители Кварцхасаата не выдумали ее, пока кто-то не узнал об этой легенде, пока не появились наемники-колдуны.

— Но теперь она существует,— сказала Оуне.— Госпожа Варадия, ты дашь мне Жемчужину?

— Охотно,— сказала Священная Дева. Она взбежала по оставшимся ступеням, сняла шар с постамента и бросила на пол — по залу разлетелись осколки матового стекла, смешавшись с костями и доспехами воина Жемчужины. Варадия подняла Жемчужину одной рукой, как ребенок поднимает с земли мячик. Она удовлетворенно перебросила Жемчужину несколько раз с руки на руку — теперь Варадия могла не бояться ее.— Как она прекрасна. Неудивительно, что они искали ее.

— Они ее создали, а потом использовали, чтобы поймать тебя в ловушку.— Оуне протянула руку и поймала Жемчужину, брошенную ей Варадией,— Ах, как это нехорошо — те, кто смог создать такую красоту, чтобы завладеть ею, не останавливались ни перед каким злом...— Она нахмурилась и оглянулась — что-то неожиданно встревожило ее.

Во Дворце Жемчужины стало темнеть.

Отовсюду в помещение стал проникать ужасающий шум, мучительные стоны, громкие вопли и причитания, крики боли, словно в одно мгновение обрели голос все мучимые души мультивселенной.

Эти звуки проникали им в самые мозги. Ими полнились их уши. Они в ужасе увидели, как пол Дворца разверзся и начал раскачиваться, как стены слоновой кости со всей их великолепной мозаикой и резьбой начали гибнуть прямо у них на глазах — съеживаться и опадать, как ткань, внезапно извлеченная из склепа на свет дня.

А потом за всем этим шумом они услышали смех.

Это был веселый смех. Беззаботный смех ребенка.

Это был смех освобожденного духа. Это был смех Варадии.

— Наконец-то она исчезает. Она исчезает! Ах, мои друзья, я больше не рабыня.

Перешагивая через весь этот опавший мусор, через все это разложение и тлен, обрушившиеся на них, через разрушенный каркас Крепости Жемчужины пробралась Оуне. Она шла торопливым шагом, но с осторожностью. Она держала за руку Варадию.

— Неужели так скоро? Мы могли все погибнуть в этом!

Она заставила Элрика взять девочку за руку, и они повели ее через рушащуюся, визжащую темноту, из зала, по раскачивающимся коридорам, по дворикам, где фонтаны теперь выбрасывали вверх обломки и где сами стены были сооружены из разлагающейся плоти, которая исчезала, догнивая у них на глазах. Потом Оуне ускорила шаг, и через несколько мгновений они уже бежали. Наконец они оказались перед последними воротами.

Они добрались до мраморной дороги. Перед ними был мост. Оуне почти что тащила их — скорее, скорее, потому что Крепость Жемчужины на их глазах превращалась в ничто, издавая при этом рев умирающего зверя.

Казалось, что этому мосту не будет конца. Элрик не видел другой его стороны. Но наконец Оуне прекратила бег и позволила им перейти на шаг — они добрались до ворот.

Ворота были выдолблены в красном песчанике и украшены геометрическими рисунками и изображениями газелей, леопардов и диких верблюдов. После такого большого числа монументальных ворот эти показались Элрику довольно обыденными, но он тем не менее испытывал перед ними трепет.

— Я боюсь, Оуне,— сказал он.

— Я думаю, ты боишься смерти,— ответила она, продолжая идти быстрым шагом.— Ты обладаешь огромным мужеством, принц Элрик. Прошу тебя, воспользуйся им теперь.

Он подавил в себе страх. Теперь он твердо, надежно держал девочку за руку.