Эльмира Нетесова Мгновенья вечности

— Короче, успокоил ее Сазонов, сказал, что в таком почтенном возрасте ей не стоит брать к себе чужого мальчонку Не справится она, ведь дитя не кукла, за ним уход нужен. К тому ж условия жизни Степки под постоянным контролем будут. Проверяющие станут приходить. Бабка как услышала о том, сразу трубку бросила. А Сазонов, наверное, и теперь чертыхается. Как увидит меня, бегом проскакивает, раньше каждое утро на планерку всех вызывал, нынче не собирает. Боится, что я ему Степку в кабинет приведу и оставлю.

— Ребенка пожалей! За что наказать хочешь? Он уже и не ссытся сколько дней, сухой просыпается. В детсаде не хулиганит, его там все хвалят,— пожалела Степку женщина и напомнила:

— Холодновато ему в куртке, надо пальто купить.

— С получки возьмем, если его не заберут желающие.

— Если такие как эта бабка, стоит ли отдавать, подумай, Илюша! Все ж живая душа! Нельзя первому встречному доверять Степку. Он хоть чужой, а теплый мальчонка, ласковый и добрый.

— Это ты с чего взяла? — удивился человек.

— Вчера ему конфет дали в детсаде, так он и меня, и Яшу угостил. Заставил съесть. Вот тебе и чужой,— вздохнула баба.

— Иль привыкать начала к нему? — удивился Илья Иванович.

— Сама не знаю. Но всякую ночь заберется под бок, руками за шею обнимет и все просит рассказать сказку. Так и засыпает у сердца, будто свой, кровный,— сказала тихо.

— А мне и того не легче. Иду с работу, а Степка со двора навстречу выскочил, да как закричал на всю улицу:

— Дед, как здорово, что ты пришел! Скажи петуху, чтоб не клевался! А то я ему весь хвост выдерну!

— Мужики, сама понимаешь, усмехаются. Мол, вот и дедом стал раньше времени. И чего твой Яшка медлит? Давно пора ему отцом стать!

— Иль не замечаешь ты, как сын изменился, с работы не к друзьям, домой спешит. Первые пару дней стыдился, что Степка к нему липнет, теперь уже не гонит от себя, наоборот, зовет. А вчера допоздна катал мальца на спине. Раньше когда он дома бывал? Вечерами не удержать было. Нынче про девок забыл, к друзьям не ходит, совсем домашним стал.

— Не обольщайся, вот пристройку для машины закончит и все на том. Снова хвост трубой поднимет. Теперь и машина появилась.

— Зря Илюша на Яшку брюзжишь! Сколько дней машина во дворе стоит. Мог бы прокатиться. Так нет, делом занят. Спешит поскорее под крышу определить. Серьезным стал, повзрослел, остепенился.

— Да брось квохтать. Вот только сегодня ему Сазонов «клизму ставил».

— За что? — всполошилась Ирина Николаевна.

— Послали его к Вальке Торшиной. Сам знаешь, баба непутевая, пьянки, гулянки всяк день, до ночи музыка гремит так, что стекла в окнах скачут. Соседи сколько просили убавить громкость, она всех на третий этаж послала и до трех ночи бесилась вместе со своими девками и хахалями. Соседи на них заявление написали и утром принесли к Сазонову. Тот нашего послал разобраться. Нашел кого! Яшка как пошел в десять утра, так только к концу дня вернулся!

— Значит, убеждать пришлось долго! — вступилась мать за сына.

— Чем убеждал? Вся шея в засосах, а морда в губной помаде. Вошел в кабинет и докладывает:

— Товарищ полковник, ваше поручение выполнено!

— Сазонов как глянул, враз озверел. Еще бы! Мало рожа раскрашена как у клоуна, из кармана лифчик мотается. Ну и оторвался на нем Палыч. Наехал по полной программе, назвал прохвостом и негодяем, кретином и отморозком. И это при всех!

— И наш смолчал? — удивилась женщина.

— Если бы так! Иль ты не знаешь Яшку? Он тут же сел за стол, начал писать рапорт, предупредив, что с завтрашнего дня не выходит на работу, потому что устал от Сазонова, от его хамства и грубостей, сказал, что сейчас приведет ему Степку прямо в кабинет, пусть он сам такой хороший воспитывает пацана, а он, Яшка, подаст на него в суд за оскорбленья и унижение достоинства офицера. Пообещал, что это дело он доведет до конца, мол, свидетелей в кабинете достаточно. Вот тут все всполошились. Кому охота стать свидетелем в суде против своего начальника? Успокаивать начали, уговаривать. Сазонову предложили публично извиниться за несдержанность. Тот уперся, на Яшкины шею и морду показывает. А тот удила закусил, мол, мне вся Россия аплодировала на «Поле Чудес», восторгались и поздравляли хором, а ты кто такой? Мальчишку до сих пор не можешь устроить, с тобой никто не считается, плевать хотят на твои просьбы и распоряжения. Вот я простой участковый, а сказал бабам не включать музыку после одиннадцати вечера и меня послушаются...

— Наш Сазонов как говном подавился. Разложил его Яшка на лопатки при всех. Пришлось извиняться, хотя Палыч не любит этого. Но деваться некуда, подал нашему сыну лапу и сказал:

— Забудь грубое, прости. И все же впредь не штрафуй бабье на лифчики, ни к чему они тебе. И не позволяй печати на себе ставить всякому дерьму. Не разменивайся на дешевок. Надень шарф и умойся, а то Степку до икоты напугаешь. И поверь, после этого случая я обязательно возьму у вас пацана, чтоб не испортил его с малолетства! Вот только приличный приют найду, где такие как ты не водятся. Всем ты хорош. Но не забывай ширинку застегивать хотя бы в конце работы!