– Самая плохая шутка, которую я когда-либо слышала.
– Не увиливай.
– Не светит нам никакое «сложение», – мрачно говорю я. – Во всяком случае, сейчас. Он слишком расстроен своим так называемым «генетическим ущербом».
– Ага, – Кристина садится на кровати.
– А ты что думаешь? – интересуюсь я.
– Не знаю. Ну, я бы тоже разозлилась на его месте, – она хмурится. – Кому понравится, если тебе говорят, что ты не в порядке? Особенно, если связано с генами.
– То есть ты считаешь, что вы с ним действительно поврежденные?
– Да. Это вроде как болезнь… И они могут разглядеть ее в наших генах. Ты что, не согласна?
– Но ведь не бывает так, что один набор совершенно поврежден, а другой – нет, – отвечаю я ей. – Гены, ответственные за голубые глаза, и гены, ответственные за карие, они ведь тоже разные. Но ты же не называешь голубые глаза «поврежденными»? Это смахивает на то, что кто-то произвольно решил, что один тип ДНК плохой, а другой – хороший.
– Но утверждение, что характер у «ГП» – хуже, основывается на определенных доказательствах, – возражает Кристина.
– У человека могут быть самые разные причины, – фыркаю я.
– Чего я с тобой спорю? Ведь я бы сама предпочла, чтобы ты была права, – усмехается Кристина. – Но почему бы куче умников, типа ученых из Бюро, не определить настоящую причину дурных наклонностей?
– Положим, – гну я свою линию. – Но ум здесь ни при чем, люди всегда видят только то, что хотят.
– Тогда у тебя тоже предвзятое мнение, – замечает она. – Ведь у тебя есть друзья и парень с генетическими проблемами.
– Возможно.
Я и сама далеко не уверена в правильности своей позиции, но настаиваю на своем.
– Какой смысл верить в генетические повреждения? Что, информация поможет мне лучше относиться к другим людям? Нет. А вот относиться хуже – запросто. Видишь, как она подействовала на Тобиаса, заставила его усомниться в себе. Тут нет никакой пользы.
– Ты веришь во что-то не потому, что так твоя жизнь делается лучше, а потому, что это – правда, – говорит она.
– Но, – размышляю я вслух, – ведь сама вера того стоит, верно?
– Вот он – способ мышления лихачей, – бросает Кристина и делает паузу. – А мне по душе стиль правдолюбов. Боже мой, мы же вообще не в состоянии избежать деления на фракции.
– А может, нам и не нужно избавляться от этого.
В комнату вваливается Тобиас, бледный и измученный. Его волосы торчат во все стороны, – похоже, он сегодня не причесывался, он и одет как вчера. Похоже, он спит, не раздеваясь, с того самого дня, когда мы пришли в Бюро. Кристина встает.
– Ладно, я покину вас здесь… в этой пустыне. В печальном уединении, так сказать, – она широким жестом показывает на пустые кровати и хитро подмигивает мне.
Тобиас улыбается мне, но сомневаюсь, что он рад меня видеть. Вместо того чтобы сесть рядом, он замирает у моей раскладушки, теребя подол своей мятой рубахи.
– Надо поговорить, – произносит он.
– Хорошо, – отвечаю, чувствуя в сердце иглу страха.
– Только пообещай, что не будешь злиться.
– Я не даю глупых обещаний, – парирую я, но мое горло сжимается.
– Знаю, – он, наконец, садится на свою разворошенную постель.
– Нита подложила мне под подушку записку, – начинает он, избегая смотреть мне в глаза, – она назначила мне встречу.
Я выпрямляюсь, чувствуя, как жар гнева распространяется по моему телу. Представляю себе, как Нита прогуливалась с моим другом. Она симпатичная: у нее миловидное лицо и вызывающая походка.
– Значит, красивая девчонка назначает тебе свидание посреди ночи, и ты охотно соглашаешься? – взвиваюсь я.
– Нет, ты неправильно поняла, – поспешно говорит он. – Она просто решила кое-что показать мне. Она не верит в генетические повреждения. У нее есть план, как ослабить власть Бюро и дать «ГП» те же права, которые есть у «ГЧ». Мы ездили на Окраину.
И он рассказывает мне о подземном туннеле, ведущем на улицу, о полуразрушенном пригороде и о беседе с Рафи и Мэри. Сообщает о войнах, информацию о которых скрывает правительство, и поэтому никто не может узнать, что «генетически чистые» сами способны на невероятное насилие. Кроме того, оказывается, что «ГП» живут в мегаполисах, где правительство имеет очень мало реальной власти.
Однако мои подозрения относительно Ниты и не собираются утихать. Наверное, они связаны с моими инстинктами, которым я привыкла доверять, или вызваны обычной ревностью. Тобиас умолкает и смотрит на меня с надеждой. Я поджимаю губы, пытаясь принять какое-то рациональное решение.
– Откуда тебе знать, что она не врала? – осведомляюсь я наконец.
– Но Нита обещала представить мне доказательства. Сегодня вечером. Трис, я хочу, чтобы ты пошла со мной, – добавляет он и берет меня за руку.
– А как к этому отнесется твоя Нита?
– Мне-то какое дело? – его пальцы сжимают мою ладонь. – Если ей требуется моя помощь, пусть она смирится с таким раскладом.
Смотрю на изношенные манжеты его серой рубашки и вытертые джинсы. Мне совсем не хочется встречаться с Нитой, ведь ее генетические повреждения сближают ее с Тобиасом. Но для него это важно, потом и мне самой надо понять, настолько ли серьезна вина Бюро.