Элла в Лапландии

Через некоторое время Дед Козломороз сказал:

— Ну что, пора, наверное.

Он поднялся со стула, выбил трубку в камин и вышел в соседнюю комнату.

Мы ждали. Вот сейчас из-за двери появится знакомая фигура в красном и спросит, есть ли тут послушные дети! Для пущей торжественности мы запели рождественские гимны.

— И вправду пора, — сказала хозяйка и ушла следом за Дедом.

Наверное, подарков так много, что она пошла помочь Деду Козломорозу их дотащить, решили мы. Мы ждали звона бубенцов и стука в дверь. За дверью завывал ветер, бревенчатый дом поскрипывал.

— Да вы совсем сонные, — заметил учитель.

— Устали, и неудивительно, — сказала жена учителя.

— Отбой, — решил учитель.

— Завтра будет новый день, — подхватила его жена.

— Ничуть не лучше прежнего, — буркнул учитель.

Мы не двинулись с места. Стало так тихо, что из-за двери отчётливо донёсся храп Козломороза.

8

Нам с девчонками не спалось.

— Наверное, Дедушка устал, — сказала Ханна.

— Наверное, мы были не очень послушными, — сказала Тина.

— Наверное, тут что-то нечисто, — сказала я.

Больше никто ничего не сказал. Все ждали, что я продолжу.

— Вы не подумали о том, куда делись гномы? — спросила я.

— Может, побежали упаковывать подарки? — не теряла надежды Ханна.

— Они же в отпуске, — напомнила я.

Остальные притихли.

— Вы не думаете, что всё было спланировано заранее: и перепутанный самолёт, и всё остальное? Что, если учитель нарочно привёз нас сюда?

— Что ты имеешь в виду? — уточнила Тина.

— Если гномы — не Дед-Морозовы дети, то где он их берёт? Кто и откуда их ему привозит? Вы забыли, как в аэропорту учитель предлагал продать нас Деду Морозу? Что, если он и правда продал нас в гномы?

В избушке стало совсем тихо. Только мороз потрескивал. Все обдумывали идею, которая пришла мне в голову, пока я чистила зубы. Нам всем суждено стать гномами. Мы никогда не вырастем, зато проживём по тысяче лет.

— Ну, может, это и не так уж плохо. Зато гномы могут питаться одними имбирными пряниками, — утешила я.

— И не спать по ночам, — заметила Тина.

— И играть в игрушки хоть до старости, — вспомнила я.

— И дружить с лесными животными.

— И есть рождественского гуся и пить бульон.

— А у гномов-девочек тоже вырастет борода? — обеспокоилась Ханна.

Нас охватил ужас, и мы бы сломя голову бросились прочь из избушки, если бы не заметили под окном два силуэта. Учитель с женой стояли в лунном свете и о чём-то беседовали. Мы навострили уши.

— Я не выдержу, — сказал учитель.

— Выдержишь, милый, — сказала жена учителя.

— Завтра он опять заведёт эти речи, — сказал учитель.

— Не соглашайся.

— Ты его не знаешь. Это всё тянется с самого детства, — пожаловался учитель.

— Ну а теперь ты уже не ребёнок и можешь решать сам, — сказала жена учителя и взяла его за руку.

— Папа так не считает. Он считает, что я должен поступать так, как ему хочется, — вздохнул учитель.

— Но ты не должен.

— Вот именно. Я сбегу отсюда.

— Но мы не можем оставить детей.

— Я сбегу вместе с детьми, — голос у учителя дрожал.

— Дорогой, успокойся.

— За ужином я украл ложку, — признался учитель.

— И что ты собираешься с ней делать?

— Я выкопаю подземный ход. Оторву одну половицу и сегодня же начну копать.

— Только не поранься, — сказала жена учителя с тревогой, и они ушли.

— …Почему мне всегда так не везёт? Почему я не могу сидеть посреди пустыни и слушать вой койотов? Почему мечтам не суждено сбыться?. — донеслись до нас слова учителя из темноты.

Видимо, жена учителя не знала, что на это ответить.

Мы прокрались обратно в кровати. Мы не могли понять, почему учитель собирается взять нас с собой, раз уже продал Козломорозу.

— Может, учитель нас пожалел? — предположила Тина.

Наверное, Тина права. Жена учителя заставила его раскаяться и передумать. Но всё-таки оставалось ещё много вопросов.

— У меня подбородок чешется, — пожаловалась Ханна в темноте. — И кажется, он стал шершавым!

Это внушало тревогу.

9

Утром мы проснулись от треска моторов. Мы повыскакивали на улицу и успели увидеть, как гномы на своих санях улепётывают за озеро.

На крыльце осталась гора тёплой одежды: разноцветные и разноразмерные комбинезоны, рукавицы и шапки.

— Так я и знал! — рёв Сампы перекрыл треск моторов. — Как всегда, только одежда!

Одежда была хоть и не самая модная, зато тёплая.

— Ну вот, совсем другой вид, — ухмыльнулся в бороду Дедушка Козломороз.

Я ткнула Ханну в бок. Мы, конечно, понимали, что он имеет в виду. Мы надеялись, что учитель быстро выроет свой подземный ход, потому что в гномы никто из нас не хотел.

— Кому нужна медсестра такого роста, как я сейчас, да ещё с бородой? — ворчала Ханна. Она как раз собиралась стать медсестрой.

У учителя был не очень довольный вид. Козломороз выдал ему чёрную лыжную куртку, плотные лыжные штаны и белую шапочку. В этой шапочке учитель походил на только что вылупившегося цыплёнка со скорлупой на голове.

— Такой костюм я в последний раз видел на президенте в 1966 году, — сказал учитель жене.

— Тебе тогда было два года, — заметила жена учителя. — Сомневаюсь, чтобы ты его хорошо запомнил.

Дед Козломороз взглянул на небо. Солнце было уже довольно высоко, снег слепил глаза.