Елизавета I

Следующий, 1561 год принес драматические перемены в шотландских делах. Протестантская партия взяла верх, а молодая королева Мария Стюарт далеко во Франции оплакивала кончину своей матери и молодого мужа. Некогда могущественные де Гизы потеряли былое влияние, и Мария, примирившись с утратами и переменчивой судьбой, вернулась в Шотландию, где ей предстояла нелегкая доля — быть королевой-католичкой в стране, большинство которой составляли убежденные протестанты. Ясно, что в одиночку ей было не справиться, требовалась помощь английской кузины; без такой помощи сомнительно, что ей вообще удастся удержаться на троне.

Но за дружбу Елизаветы придется платить, в чем Мария с неудовольствием убедилась, попросив обеспечить ей свободный проезд через Англию к себе домой. Ради Бога, пожалуйста, и беспрепятственный проезд, и даже королевский прием в Вестминстере, но за это — ратификация Эдинбургского договора, что Мария ранее делать не желала. Ибо в договоре содержалась статья, по которой Мария должна отказаться от своих претензий на английский трон, с которыми она выступала уже три года. Уберите эту статью, ^стаивала Мария, и я ратифицирую договор. Стороны зашли в тупик. В конце концов Елизавета, так и не сломив сопротивления кузины, согласилась пропустить ее через Англию и послала в Париж соответствующую грамоту. Но к тому времени Мария уже отплыла в Шотландию, драматически заявив накануне отъезда, что если судно будет перехвачено у берегов Англии и Елизавета возьмет ее в плен и даже казнит, то что же, так тому и быть. Может, оно и к лучшему.

Та же свойственная ей бравада некогда заставила Марию обратиться к Елизавете с требованием признать себя наследницей английского престола. Разумеется, против этого говорило многое; завещание Генриха VIII, в котором Стюарты вообще исключались из линии престолонаследия; католическая вера Марии; а главное — нежелание Елизаветы вообще устанавливать некую формальную очередность, что, по ее мнению, способно лишь вызвать смуту и бунт. Елизавета слишком хорошо помнила, что это значит — быть «персоной номер два» в королевстве, помнила соблазны и интриги, связанные с этим незавидным положением, и потому упорно не хотела называть имени преемника или преемницы. К тому же она и без того могла немало сделать, чтобы выказать кузине свое благорасположение и защитить ее интересы — если, разумеется, та не заупрямится.

Вообще-то говоря, имея в виду сложившуюся ситуацию, именно Мария все более очевидно казалась наилучшей преемницей.

Из семи женщин, чьи имена названы в завещании Генриха VIII, одна (Мария Тюдор) свое уже отцарствовала, другая (Елизавета) правит сейчас, две (Джейн Грей и Франсес Брэндон) умерли, три оставшиеся (Екатерина Грей, Мария Грей и Маргарет Клиффорд) еще живы. Шансы Екатерины Грей, старшей из двух здравствующих сестер Джейн Грей, считались наиболее предпочтительными. В 1561 году Екатерине было двадцать три года — видная молодая женщина с удлиненным лицом, губами бантиком и длинным, хищным, как у Елизаветы, носом. Между ними существовало явное семейное сходство; к тому же подобно Елизавете Екатерина кое-что знала об интригах и заговорах. Еще в пятнадцатилетием возрасте она стала пешкой в борьбе Нортумберленда за власть; после того, как ее сестра Джейн вышла за сына Нортумберленда Гилфорда Дадли, Екатерину выдали за Генри Герберта, сына Пембрука, но из этого брака ничего не получилось, Герберт вскоре с ней развелся. Это было тяжкое унижение — вдобавок к несчастному, не согретому родительской любовью детству, так что к тому времени, когда Елизавета стала королевой, Екатерина, эта игрушка в чужих руках, горько переживала свою обделенность.

Елизавета же ее ненавидела — то ли как соперницу в борьбе за трон, то ли за всегдашнюю мрачность, то ли просто потому, что Екатерина ненавидела ее. Жила она, правда, во дворце, но положение занимала отнюдь не высокое (в прежнее царствование, при Марии Тюдор, Екатерина была фрейлиной, в кругу самых знатных дам королевства, при том, цто Мария, по слухам, ее недолюбливала; теперь же ее «понизили», переведя в приемную залу). Так что когда ей стали уделять те знаки внимания, которых она своим происхождением заслуживала, и перед ней замаячила возможность повысить свой статус, Екатерина за нее сразу же ухватилась.