Элиот Кровавый (СИ)

— Вы голый, но там ничего нет. Я уже сто раз всё рассмотрела! И эта вода святого источника, она укрепляет тела и лечит раны, — спокойно проговорила девушка.

— Чего там нет?! — слабый голос осмелел, но заметно занервничал

— Вообще ничегошеньки нет...

Элиот нашёл немного сил, и он приподнялся, а его взгляд направился туда. Пусто...

Выражение лица несколько раз сменилось, Элиот лег обратно с глазами дохлой рыбы.

Амаша положила Элиоту мокрую тряпку на лоб, и протирала его до самого вечера, он лежал безмолвный.

— Леди, нам нужно поговорить! — сказал он слабым голосом.

— О том, где остановились в прошлый раз? Это ещё не всё в жизни! Можно спокойно жить без этого, не переживайте, — пыталась она успокоить.

— Нет! Нет! Нет, боженька! Не об этом, — сходил с ума слабый голос Элиота.

— Разговоры о тревоге помогают отчистить душу и обрести покой! — уверенно сказала девушка.

— Почему я не умер тогда... Ну почему — сказал грустный голос.

— Вы сумасшедшая? — Элиот пристально посмотрел на девушку одним глазом.

— Вы не умрёте!!! — твёрдо настояла, — Да сумасшедшая, я сходила с ума очень много раз, так что определённо, сумасшедшая, — Амаша ждала ответ от Элиота, но он молчал...

Элиот смотрел в её глаза, он пытался что-нибудь понять.

— Я вас обидела? — грустно спросила девушка.

Дружба и надежда, как огонь опасны, ведь проснется зверь и бедный разум сможет дойти до страной мысли, не видеть бы ту мысль вовек.

Элиот чувствовал в себе изменения, словно что-то зрело в нём. Это как начать заболевать.

— Нет, не обидели, вы меня спасли, — сухо ответили он.

— Просто расскажите кто вы, и что это за место? Мне нужно это знать.

Девушка погрустнела. Её взгляд померк.

— Всё же вы не с Аши, — она посмотрела в глаз Элиота.

— Я понимала в глубине души, что такое просто невозможно, но надеялась... Дура до самого конца, да, наверное так и есть, — девушка вела внутренний монолог в слуг, она была отрешённая от мира, словно такое происходило тысячи раз.

— Нет, я совершенно из другого места, — с жалостью прохрипел Элиот.

Амаша легла рядом с ним на пол, её лицо окрашивала грустным, а губы готовились высказывать тяжёлые слова.

— Тогда слушайте.

«История проклятого народа»

— Я не знаю точную историю нашего народа, но есть одна легенда, или миф, который передается из поколения в поколение, — тихо говорила девушка.

— Два божества, что братьями друг другу были, завязали бой любви не поделив. И силы братьев были безграничны, ничем измерить их нельзя. Равны два брата, как день и ночь, равны. От битвы их всё живое погибало, под гнетом мириад бушующий ударов разрушались горы, закипали океаны, и даже небо падало на смертных.

— Окрасился мир кровь смертных, его так рьяно хаос обуял.

— Но сердце было пронзено, один убил другого. Убийство радости не принесло, победитель был смертельно ранен, и тихо умер не уйдя со сцены роковой любви.

— Любовь, пришла на поле боя, искать возлюбленных своих, но нашла лишь мертвые тел, и слезы полились реками, не могла она принять гибели своих любимых, ведь любила сильно забыв себя, окунувшись в чувства с головой потеряла, и себя. Скорбный взгляд её упал на то, что глупостью своей сотни тысячи смертных жизней потушила.

— Сойдя с ума от скорби, она трупы братьев сожрала! Прокляв себя на вечность, и тут же умерла!

— Под действием проклятия, что наложенно самой на себя, любовь завяла, но из трупа новая жизни родились.

Жизнь поднялась назвав себя – Народом Проклятых.

— И мы, как дети усопшей любви и проклятия унаследовали талант проклинать и быть проклятыми, наша доля нести этот груз в века, — тоскливо сказала девушка.

— Каждый из нас имел врождённое проклятие, которое мог передавать в мир через свои слова.

Нас начали бояться и истреблять..

Везде гонимые и призираемые, словно чума. Проклятых отлавливали и убивали веками, поставив жизнь моего народа на порог к вратам погибели.

— Мне что-то такое знакомо, — сказал Элиот.

— Наши сердца озлобились, а души потеряли жалость к другим, и мы начали создавать проклятия. Игры закончились, теперь наши уста несли смерть. Появились формулы различных проклятий и проклятые вещи, что несли смерть, разрушения, бедствие и скорбь.

— Гонимые изгои стали палачами, и очень хорошими.

— Лучшие из нас научились создавать проклятия настолько могущественные, что гибли целые страны и народы...

— Наши люди начал крепнуть и отвоевывать место за местом, заявляя своё законное право на жизнь. И заявляли мы кроваво! Вся жалость из сердца испарилась.

— Мы стали не без греха... Под влияниям своей скорби и озлобленных душ: за многие века истребили почти все иные народы нашего мира, став ничем не лучше чём тираны и злодеи.

Девушка погрустнела, — Даже хуже чём нас воображали изначально.

И стало пусто, ведь украли у народа свет чувства, унесли души покой. И судьба им больше неподвластна.

— Вы меня теперь тоже боитесь? Думаете, я чудовище?

— Нет, не боюсь. Чудовища, они другие, — прохрипел Элиот.

— Хорошо, тогда расскажу о своей семье и о этом месте.

— Моего отца завали Рош.