Эликсир и камень

В результате этой новой ориентации человек перестает быть просто жертвой реальности. Точно так же он перестает быть просто наблюдателем по отношению к окружающему миру. Теперь у него появился шанс стать направляющей силой этого мира – при условии если он сможет найти нужные ключи, нужные, если можно так выразиться, «точки приложения силы», которые позволяют управлять реальностью в соответствии с его волей. Это явилось началом абсолютно нового, энергичного исследования мира и закономерностей его функционирования. Этому исследованию было суждено заложить основу западной магической традиции. Эта основа, однако, была более широкой и включала в себя базис научных исследований. В любом случае для александрийских герметиков разницы между наукой и магией не существовало. Ее не существовало и для такой фигуры эпохи Возрождения, как Фауст. Можно вполне резонно добавить, что ее не существует и сегодня.

Алхимия

Если Симон-волхв был чужаком среди иудеев и первых христиан, то он вполне мог бы занять подобающее место в среде александрийского синкретизма. Основной его проблемой стала бы опасность затеряться среди множества подобных ему, среди чрезмерного числа конкурирующих чародеев, знатоков и последователей герметизма. На заре христианской эры Александрия была буквально наводнена личностями, которые могли бы послужить прототипом для доктора Фауста. Среди самых первых представителей этого многочисленного племени можно назвать Болуса из Мендеса, который пропагандировал сплав египетских традиций и учения пифагорейцев. Болуса называли «ключевой фигурой, определившей дальнейшее развитие греко-египетской алхимии, причем именно в результате его влияния началось пересечение учения пифагорейцев и алхимии. Он также продемонстрировал близкое духовное родство с миром магических папирусов…» [30].

В те времена были и женщины-алхимики – Фаусты в женском обличье. Одну из таких женщин, к примеру, звали Клеопатра, и ей приписывают изречение, удивительным образом напоминающее начало «Изумрудной скрижали»: «Скажи нам, как высшее спускается к низшему и как низшее поднимается к высшему» [31]. Известна также некая таинственная женщина по имени Мария Иудейка, которая якобы жила в начале второго века нашей эры, но узнаем о ней мы лишь по приписываемым ей утверждениям, которые приводятся как цитаты в трудах последующих герметиков [32]. По некоторым намекам можно предположить, что она изобрела метод алхимической дистилляции, а также необходимое для него оборудование.

Но если среди всех этих алхимиков и можно выделить наиболее яркую фигуру, то это будет Зосима из Панополиса, живший в конце третьего века нашей эры. У Зосимы можно найти идею, которая станет основной для подобных Фаусту фигур эпохи Возрождения – идею того, что алхимия является, в сущности, духовной дисциплиной, разновидностью «объективного коррелята», отражением внешнего мира в сугубо внутреннем процессе. Как заметил один из комментаторов, духовный опыт Зосимы «может быть объяснен материальной метафорой» [33]. Другими словами, алхимия служит средством духовного очищения, а «процедуры традиционной алхимии являются подготовительными для очищения и совершенствования души» [34]. Для Зосимы алхимия была магией материального мира, того мира, который управлялся судьбой; однако сама судьба могла быть побеждена духом. В этом смысле алхимия, или магия, была лишь мостиком на пути духовного развития, который вел к постижению и принятию герметической всеобщности.

2. Герметическая магия, алхимия и ислам

В самом сердце Малой Азии, в пустыне на юге Турции, расположен современный город Урфа, который в древности носил название Эдесса. В двадцати пяти милях к юго-востоку на притоке Евфрата есть деревушка, слишком маленькая, чтобы быть обозначенной на большинстве карт. Неподалеку от нее виднеются жалкие развалины. На этом месте, охраняя караванный путь из Персидского залива в Средиземноморье, когда-то стоял таинственный город Харран, который в те времена был так же окутан легендами, как сегодня город Лхаса в Тибете [35]. Харран по-прежнему почитают христиане, иудеи и мусульмане. Согласно Ветхому Завету, здесь патриарх Авраам останавливался во время своего путешествия из Ура в Ханаан. В эпоху предполагаемого путешествия Авраама, а также на протяжении нескольких веков до и после него город Харран считался посвященным богу Луны Син. Однако к восьмому веку нашей эры его место занял другой бог Луны и стал богом покровителем города. Это был Тот-Гермес, или Гермес Трижды Величайший.