Эликсир бессмертия

На деревянный дощатый пол села большая зелёная бабочка. Утренний бриз был тёплым и не мешал завтракать. Францев держал Аню за руку. Почему-то не хотелось её отпускать. Она засмеялась: «Хочу искупаться, мне так нравится утренняя вода!» Она высвободила руку и пошла к морю. Он побежал за ней, но почувствовал, что на ходу зацепил белоснежную скатерть, лежащую на столике. Обернулся посмотреть, не разлился ли кофе на скатерть, но вместо ресторана и столиков увидел тёмные толстые стволы незнакомых деревьев. Зелёная бабочка вспорхнула с дощатого пола и устремилась в тёмную чащу. «Не надо туда!» — захотелось крикнуть, но крика не получилось. Он в тревоге обернулся на море в поисках Анюты. Она стояла спиной к волнам и смотрела на него. Он опять обернулся назад и увидел не стволы, а густые кроны, которые качались на фоне синего-синего неба. Это каштаны… каштаны… какие огромные эти каштаны… нет… это не каштаны, это баньяны — он вглядывался в их причудливые стволы, пока не заметил среди них зелёную бабочку. Бабочка стала постепенно приближаться — и вдруг оказалась совсем близко. Францев усиленно попытался сконцентрироваться на узоре её зелёных крыльев. «Как жарко… надо искупаться… как громко орут чайки… зачем они рыдают, кричат на меня… какие зелёные крылья… это не крылья… это глаза… глаза! Я нашёл её! Аня, я нашёл её, нашёл — нашу дочь!» Но, обернувшись, он увидел, что волна усилилась, и вдруг бирюзовая вода подхватила и Анюту, и его, и понесла прочь, вдаль, и только чайки кричали истошно: «Не сейчас! Не сейчас!..»

* * *

Ника продолжала повторять как заклинание одни и те же слова, но могильное спокойствие этой обители словно внушало: надежды нет.

Мысль о том, что всей её любви, всей веры в чудо не хватит, душила её. Ника с мольбой взглянула на Францева в поисках опровержения, но он так и лежал — бескровный и неподвижный. Ошарашенная внезапным осознанием неотвратимости смерти, она медленно поднялась, встала и, не оглядываясь, вышла в коридор.

Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней на несколько секунд. Боль отчаяния уступила место серому ватному бессилию. Она медленно побрела вперёд, к тёмным дверям в другом конце отделанного дубом холла.

Сил думать не было, она просто шла на свет. На правой стене висело старое зеркало в толстой деревянной раме, почерневшей от времени. Казалось, в его тусклом свечении отражались столетия, прошедшие со времён крестоносцев. Поравнявшись с зеркалом, Ника остановилась и, словно повинуясь чьей-то воле, повернулась к нему лицом.

* * *

…Францев усиленно грёб к берегу. Волны были тугие, чёрные. В их кромешной глубине скрывалась опасность. Какие-то хищные твари касались его скользкими плотными телами и царапали кожу колючими, как иглы, плавниками. Но Сергея это опасное соседство не волновало. Он знал, что выплывет. Тревожило другое — отсутствие жены рядом. Где она? Где?