ЭЛЬФЫ ЦИНТРЫ

никаких сдерживаний и упреков за то, что случится. Это был любимый вид работы для

Кли. Кли должен убить того, кто использовал магию, а также все и вся, что стояло на пути

к этому.

Достаточно легко, если вы были самым опасным живым существом. Достаточно

легко, если вы знали, что никогда не терпели неудачу.

Кли двигался, пока не добрался до места, где была потрачена магия. Вкус и запах

ее по-прежнему присутствовал, здесь сильнее, ощутимее, призрачный остаток, который

висел в воздухе, как дым. Долгое время Кли стоял, упиваясь им, как будто утолял

сильную жажду остатками свежей, чистой воды. Его громадная масса немного

смещалась, когда он раз за разом проверял воздух.

Потом он заметил отпечатки ног, оставленные в мягкой грязи берега.

Без задней мысли, он последовал по ним.

Сумерки принесли прохладу в воздухе и уединение в лесу, граничащем с

Колумбией. Прогулка обратно утомила Анжелу настолько, что она заснула почти сразу

после возвращения и не просыпалась до тех пор, пока Ларкин не позвал ее ужинать.

Сидя на крыльце, глядя на то, как последние лучи заходящего солнца сверкали по

речной поверхности, она медленно разбиралась со своей порцией, запивая холодной

родниковой водой, и мечтала о путешествии вверх по реке туда, где располагался лагерь

детей. Она ела молча, и Ларкин не мешал ей. Может быть, он почувствовал, что она

предпочитала помолчать. Может он сам был не в настроении говорить. Он сидел

напротив нее с пустым взором и ничего не выражавшим лицом.

Когда ужин закончился, она дошла до задней части хижины, где водопад создавал

импровизированный душ, и смыла дневную грязь и пот со своего тела. Она закрыла

глаза и наслаждалась плеском воды по ней, ощущая свою кожу живой и такой холодной,

что задрожала.

Живая, подумала она, молча произнеся это слово. Одно слово. Слово, которое

могло так много значить.

Она вымылась, обсохла и завернулась в свое полотенце, стоя в крошечной

комнатке, которую ей предоставил Ларкин, когда эльфийский Следопыт внезапно

появился рядом с ней, материализовавшись так бесшумно, как призрак, вернувшийся из

мертвых.

Он прикоснулся своим пальцем к ее губам, предостерегая ее от разговора. Он

коснулся своей одежды, говоря ей одеться. Она посмотрела на него, а затем сбросила

полотенце и быстро скользнула в штаны, тунику и сапоги, которые он принес. Все это

время Ларкин стоял так, будто готовясь бежать в любой момент, его тело было

неподвижным, а голова поворачивалась туда-сюда. Его черные волосы, жесткие и

колючие, казались проводником его страха. Анжела почувствовала, как он излучился из

него и поселился в ней, режущий и закипающий.

Он шагнул с опаской вперед, когда она натянула второй сапог и выпрямилась.

-- Там что-то есть,- прошептал он, его слова были такими тихими, что Анжела едва

их расслышала.- Что-то очень опасное, которое...

В то же мгновение, она заметила Пожирателей, толпящихся в дверях за его

спиной, гибкие и темные.

-- Ларкин!- прошипела она.

Пол взорвался под ним, и огромная, в засохшей грязи рука ухватилась за его

лодыжку и утянула всю его ногу в дыру. Он упал всей массой, махая по сторонам руками,

откинув назад голову. Вторая рука, такая же массивная и испачканная, протянулась,

разрывая в клочья уже расщепленные половицы. Анжела едва успела понять, что

происходит, прежде чем услышала треск шеи Ларкина Куилла и увидела, как его

безжизненное тело было отброшено в сторону, а Пожиратели, теперь уже

просочившиеся через дверной проем, роились над ним одеялом тьмы.

Это случилось так быстро, что на какой-то миг она не могла поверить, что это

вообще произошло. Только что Ларкин стоял здесь, готовый бежать, открыв рот, чтобы

сказать, а в следующий момент жизнь была вырвана из него, унесена, как листья

дуновением ветерка.

Умер, просто так.

Она уставилась в недоумении. Этого не должно было случиться. Вероятно, из-за

схожести запаха, который предохранял Ларкина, кого в противном случае легко бы

почуяли, от его обнаружения - аромата сырой земли, которым было пропитано все

вокруг него, сливающегося с самой землей, настоянного на сырости и гниении растений,

возвращающихся обратно в грязь, родившую их. Возможно, что-то было во внешнем

облике существа, композиция составляющих, с которыми Ларкин никогда прежде не

сталкивался и не смог идентифицировать.

Она почувствовала, как волна обвинения накрыла ее. Этого не должно было

случиться. Если бы она держала свой посох, но бы этого не допустил. Его руны давно

бы вспыхнули как предупреждение, и она бы поняла, что нужно действовать, было бы

время, чтобы что-то сделать. Если бы она поставила посох рядом с душем, если бы она

обращала больше внимания...

Ее разум закрутился узлом упущенных, утерянных возможностей, сожалений и

самобичеваний, затратив на все несколько ужасных секунд, пока она стояла, застыв на

месте.