Эльфы средней полосы

По дороге к генератору депутат переворачивает гамак с любителем Акунина, сверзая его на землю, пинает ногой сидишник и гавкает на узбеков, отчего те вскакивают на ноги и вытягиваются по стойке «смирно» со своими лопатами. Так же решительно депутат сметает домино со стола перед водилами и указывает пальцем на четыре самосвала, выстроенные в ряд на краю площадки. Водилы на рассыпавшиеся костяшки домино смотрят с сожалением, но к технике идти не торопятся, пытаясь что-то объяснить. Депутат хватается за голову и бежит к машинам. Все четыре «КамАЗа» к работе явно не готовы. Самосвалы стоят на дисках, кто-то старательно проколол все колеса. Все сорок!

– Сторожей! – визжит депутат. – Сторожей сюда!

Визжит так громко, что из второго «Лексуса», сопровождавшего «барский», немедленно выходят крепкие парни характерной наружности. Только вместо спортивных костюмов на них нынче черные костюмы и даже галстуки. Что поделаешь, иные времена…

Начинается следствие. Ночной сторож почему-то только один, да и он обнаружен утром в кустах. Мужик явно не в себе: у него трясутся руки, блуждает взгляд. При обнаружении пытался кусаться, оттого связан бельевой веревкой. На вопросы не отвечает: либо игнорирует, либо нервно смеется. Головной убор отсутствует, волосы дыбом. Черная форма охранника с шевроном «ЧОП Орел» сильно испачкана и в некоторых местах порвана. Словно владельцу пришлось пробираться сквозь очень густые заросли. И попахивает от него…

– Он что, обосрался? – спрашивает депутат, брезгливо морща нос.

– Обосрешься тут, – внезапно отвечает сторож, глядя куда-то в лес. – Я от нечистой силы охранять не нанимался.

Большего от охранника добиться не удалось. Депутат смачно выругался.

* * *

К обеду ущерб, нанесенный строителям неустановленными злоумышленниками, примерно подсчитан. Помимо второго, пропавшего, охранника и проколотых шин самосвалов, оказалось, что изрезаны рукав гидранта и гидравлические шланги экскаватора, на топливном баке последнего грубо выцарапан явно фаллический символ. Разбиты все четыре прожектора для ночной смены, хотя установлены они были на решетчатых вышках довольно высоко. Также побито несколько стекол в строительных вагончиках, а в кабине новенького японского бульдозера кто-то нагадил. В общем, смена решительно сорвана.

Депутат дает выход чувствам. Он стоит на краю карьера и, глядя в сторону леса, обещает «не установленным пока злоумышленникам» такие кары, пытки и мучения, что услышь все это сочинители самых кровавых американских ужастиков – с зависти подавились бы.

От раскатистого рева лесные пичужки затихли окончательно.

Наконец депутат иссякает, возвращается в карьер, садится за стол. Он уже собран и деловит, берет телефон, и хотя сотовая связь здесь не берет, его спутниковый работает надежно. Депутат набирает номер и тут же сбрасывает. С ментами пока решил не связываться – братва не поймет. Набирает другой номер, дожидается соединения и отдает распоряжение. Коротко и быстро, как в боксе.

Мастер уныло выслушивает доклад геодезиста, отпускает его движением ладони, лезет в сейф за заначкой. Без стакана сейчас никак! Потому что даже разгром, устроенный в карьере – цветочки. Участок недавно уложенной и даже заасфальтированной дороги примерно в полкилометра, еще вчера прямой и ровный, сегодня был больше похож на американские горки. А в некоторых местах насыпь и вовсе проваливалась в непонятно откуда взявшееся болото. Невозможно! Но факт!

Мастер берет чекушку, под чекушкой – листок бумаги. Серой, оберточной. На бумаге каракули, иначе и не скажешь. Словно дошкольник упражнялся писать углем из костра. «Дерево Не рубит. Земля Не возит. Плохо будет». Этот листок мастер нашел в первый день, когда начали вырубки в заповедной зоне. Лежал на пеньке от заваленной сосны, аккуратно придавленный камушком. И очень он мастеру не понравился. Если бы «зеленые» с их пикетами и плакатами, мастер даже не напрягся бы, Виктор Семенович такие вопросы на раз решает. Ребята у него крепкие, дело свое знают, глядишь, и нету больше пикета: гринписовцы хреновы – кто в кутузке, кто в больничке. А корреспондент из районной газетки трет ушибленный нос и уныло смотрит на разбитый фотоаппарат – дорогостоящую собственность редакции. Хотя мастер таких методов и не одобряет, сам натерпелся в лихие девяностые. Но вот эти каракули… Странные, пугающе странные… Даже буква Е в другую сторону повернута. Не к добру.

Мастер аккуратно выпивает и смотрит на схему строительства, прикрепленную к стене. Дорога резкой линией пересекает территорию заповедника и упирается в реку. Там у депутата «заимка». По бумагам – кордон лесника, на деле – охотничья усадьба с шикарным зимним домом. И пристань с яхтой и катерами. Вот и плавал бы на свою заимку на катере. Так ведь нет, подавай ему дорогу через весь заповедник. И ведь строится за бюджетный счет. Будто у заповедника других проблем не хватает, кроме этой асфальтовой дороги…