Эльфы средней полосы

Услышав, как хлопнула входная дверь, длинный вытащил из пачки две длинных папиросины, смачно их понюхал и вопросительно посмотрел на меня:

– Ваши?

– Впервые вижу, – ответил я и в упор посмотрел на Сашку. – Твои, засранец?!

Засранец глянул на меня сначала с вызовом, но тут же покраснел и потупился.

– Ну давай, давай, кайся, – сказал я сурово. Признаюсь, такой подлости я от родного брата не ожидал. Наркота в нашем доме?! Если бы батя узнал, его точно кондрашка хватила бы.

– С Иринкой хотел… – промямлил Сашка. – Пикничок, чтобы все по-взрослому… На субботу договорились на турбазе. Они на перемене встретили и говорят, все равно не даст… коньяк – отстой, травка – круто! С травкой даст… Я и взял-то всего попробовать…

– Так, школа № 12, ты ведь в двенадцатой учишься? – задумчиво сказал длинный. – Они – это Балабанов с Разуловым? Ну да, кто же еще? Местные отморозки, но трава у них, надо признать, хорошая. Настоящая чуйка! У Разулова брат оттуда родом, передает с оказией. Пшел вон!

Братец удивленно посмотрел на длинного и, не заметив в его глазах ничего хорошего, послушно поднялся.

– Чтобы через полчаса был в школе! Проверю! А мы пока с твоим братом по душам побеседуем.

* * *

Дверь за братцем захлопнулась, длинный перестал вертеть папиросу в руках, засунул ее в рот, чиркнул красивой зажигалкой и с явным наслаждением затянулся. Вторую папиросу протянул мне:

– Закуривай, братан.

– Если честно, я никогда и не…

– Верю, верю, – махнул рукой длинный. – Но за пару косяков не привлечешь, а чего ж добру пропадать? Обычно у торчков принято одним косяком на всю шоблу затягиваться, но я несколько брезглив. Дыми, Попов, говорить будем.

Вот так дела, наркополицейский предлагает мне затянуться марихуанкой. Отказаться? А смысл? Провоцирует? Сейчас я затянусь, а он меня за шиворот и в отдел. Там – мочу на анализ. И что? За употребление у нас пока не привлекают. Испортить мне жизнь хочет? А смысл? Да и так бы мог, когда папиросы нашел. А, была не была – чем черт не шутит. Дым показался мне горьким и неприятным.

Длинный еще раз глубоко затянулся, вытащил из внутреннего кармана пачку фотографий и бросил на кушетку рядом со мной.

Я посмотрел фотки. Ваш покорный слуга в разных ракурсах. Вот я на остановке у цыганского дома, вот говорю с Яшей в кафешке, протягиваю ему пакет, вот он достает аптекарские весы. Слава богу, не видно, что именно он взвешивает. А они-то подумали, что я табор герычем снабжаю. Нет, ведь чуяло мое сердце – не надо было с цыганами связываться, особо, с теми, кто наркотой торгует. Так ведь других и нет. Разве что из театра Сличенко, те, если прессе верить, и без всякой наркоты прилично зарабатывают.

Возвращаю фотки длинному.

– Ну и?.. Что вы мне инкриминируете?

– Надо же! – очень натурально удивился длинный. – Какие мы слова знаем. Начитанные!

– Телевизор много смотрю, – буркнул я. – Детективы разные.

– Тогда не будем тянуть! – обрадовался длинный. – Сам знаешь, чистосердечное признание смягчает наказание…

– Но увеличивает срок. Вы все неправильно поняли, товарищ…

– Капитан. Капитан Демидов Михаил Павлович. Что мы не так поняли, тезка?

– Я принципиально против наркотиков.

– Ну да, конечно. И цыгане тебе эту машинку подогнали за красивые глаза.

– За золото.

– Что?!

По лицу капитана было видно, что он удивлен. Искренне.

А горьковатый дымок уже развязывал язык, будил фантазию:

– От бати нам золотые монеты достались. Батина коллекция. Хотели сохранить, но сами знаете, какая нынче жизнь. На зарплату санитара вдвоем особо не проживешь. Хотел продать по закону, но наше доброе государство очень любит налогами подобные сделки обкладывать. А лучше – просто отнять…

Не помню точно, что я еще плел, кажется, клялся в отвращении к наркотикам. Подумал, посмотрел на остаток папиросы и добавил: «тяжелым». Кажется, Демидов мне поверил.

Он сунул протокол обыска в карман, встал, приложил руку к пустой голове, сверкнул глазами и сказал:

– Гражданин Попов Михаил Сергеевич, от имени российской полиции приношу вам извинения за причиненное беспокойство. Можете обратиться по этому поводу с жалобой в установленной форме, в определенный законом срок.

– Да ладно, че уж там… – махнул я рукой и пошел провожать «гостя».

Обкуренный мент уселся за руль и с «буксами» удалился. Я зачем-то помахал вслед рукой, вернулся в комнату, улегся на кушетку и погрузился в наркотический сон. Снилось мне море с дельфинами и чайками. И еще одна картинка: мы с батей и Сашкой догоняем-таки пляжных бичей и скидываем их вместе с фургоном в море…

Проснулся я, когда за окном стемнело. Сашка уже вернулся из школы, привел комнату в относительный порядок и теперь, водрузив на уши толстенные наушники, наклоняясь в кресле «на виражах», гнал по узким улицам Монако болид «Формулы». Не наигрался еще. Ничего, братан, дай срок, я куплю тебе такой болид, такую тачку, что Шумахер позавидует…

По идее стоило устроить братцу трепку за эти папиросы, но какое-то благодушие напало.

Добираюсь до санузла, возвращаюсь. Братец снимает наушники, смотрит виновато. Ладно, живи пока, заразец, завоевывай свой Гран-при.