Елена Рерих. Путь к Посвящению

«<…> Эти дни мы каждый день или в концерт или же в театр – всё даром. Вчера были на “Пастушке” Корсакова. Очень недурно поставлено. Сегодня иду на Гофмана в ложу Рахманиновых. Извольская отдала мне свой абонемент на симфонические концерты, так что буду наслаждаться. <…>» [331] .

Материальные проблемы доставляли Рерихам трудности и переживания практически в течение всего времени их жизни в США. Учитель М. хорошо знал о материальных затруднениях, с которыми столкнулись Его посланники. В своих сообщениях он ободрял Николая Константиновича и Елену Ивановну и оказывал им свою поддержку в решении данных проблем (о том, какими методами это делалось, речь пойдет далее).

Чикагская опера

Как бы то ни было, несмотря на все трудности и препятствия, Рерихи упорно продвигались к целям, намеченным Учителем.

В 1921 году возникла долгожданная передышка в ситуации постоянной нехватки денег. Рерихи получили кредит на приличную сумму. В феврале 1921 года Елена Ивановна написала старшему сыну: «…Отто Канн дает нам кредит в 5000 долларов по [332] 6 % годовых. Мы опять ожили!» [333] .

Кроме того, решению финансовой проблемы помогло сотрудничество Н.К. Рериха с Чикагским оперным театром. Еще в 1920 году Рерих принял предложение «Chicago Opera Company Production» оформить оперу Римского-Корсакова «Снегурочка»; в 1921 году тот же театр заказал Николаю Константиновичу художественное оформление «Тристана и Изольды» [334] . В работе над созданием декораций и костюмов к этим постановкам Николаю Константиновичу помогал младший сын, Святослав (так же, как и в Лондоне во время работы над оформлением оперных спектаклей).

Уже в 1921 году декорации и эскизы костюмов были созданы, а в 1922 году «Снегурочку» увидела американская публика. Созданные Рерихом костюмы героев «Снегурочки» настолько впечатлили американскую публику, что детали орнаментов этих костюмов были использованы американскими модельерами при создании новейших моделей одежды. Николай Константинович отметил, что «в 1922, в Чикаго, во время постановки “Снегурочки” мастерские Маршала Фильда произвели интересный опыт, построив современные костюмы на орнаментах или линиях доисторических славянских одеяний. Поучительно было видеть, насколько многие современные формы естественно слились с древнейшими орнаментами» [335] .

Случай заимствования модельерами рисунков костюмов, созданных художником, был не первым для Рериха. Как он вспоминал, то же самое было в Париже при постановке «Князя Игоря»: «Когда мои половецкие костюмы в “Князе Игоре” проникли в моды Парижа – разве это была только экзотичность? Нет, эти костюмы, сойдя со сцены, став около старых стен Лувра, не испортили жизнь и внесли еще одну жизненную ноту» [336] .

Рериху не однажды пришлось навещать Чикаго. Весной 1921 года открылась выставка картин Николая Константиновича в Чикаго, он поехал на ее открытие. Как уже говорилось, именно во время той поездки 12 апреля 1921 года в вагоне поезда ему была дана Учителем удивительная по своей духовной насыщенности поэма «Наставление ловцу, входящему в лес».

Визит к ясновидящей

В Чикаго Николай Константинович познакомился с интересной ясновидящей и астрологом мадам Дьюби [337] . Кто-то из знакомых сообщил художнику о приезде известной ясновидящей, и Николай Константинович решил посетить ее. Визит к ясновидящей, судя по всему, его очень впечатлил – она действительно рассказала ему много интересного.

После возвращения Николая Константиновича из Чикаго Елена Ивановна написала в письме Юрию о некоторых подробностях этой встречи:

«Он [338] был у замечательной ясновидящей (не профи). Старуха приехала к своей дочери на два дня. Масон запросил ее, мож[ет] ли она принять папу, она ответила: в любое время, ибо у меня есть message [339] к нему. Говорила она в продолжение 3-х часов, но, к сожалению, Пасик многое в деталях забыл, вероятно, волновался. Поразительно описала Алл(ал) Минг(а)! Первое, что она сказала, когда Пасик вошел: “Какие прекрасные пожелания вашей жены вас окружают!”

Затем, когда папа стал против нее, – “Как много рук трогают вашу голову”. В это самое время папа ощущал как бы паутину на голове.